я легче, чем ветер, свободно летящий по городу в форме крыла…
к желания форме струится и дышит наивная пьяная страсть;
наивная, пьяная, нежная – снится, и молит оплавить, и зла
не знает пока, и в добре не таится – боится изламывать счастье…
но что-то сломалось – и форма двоится, и кажется – то не со мной
случается, длится – и, может быть, может, кончается в заданный срок;
но я не умею бороться, я – ветер бесформенной жизни иной,
я – абрис объекта, который гуляет по строкам, как мысленный ток…
а что до меня, если ты начинаешь свою заводную игру,
где синее солнышко в небе вчерашнем, и эхо от эха от «э»
мерцает, искрится – и знаменем вьётся на тёплом кровавом ветру,
на влажном и тёплом, как первое ложе, что так не похоже на снег…
достигни в ночи состояния тени, скользи по холодной стене,
цветы мирозданий срывая неслышно – плети воплощений венок,
без голоса вязни на облаке смыслов, которых, наверное, нет –
и жди: я приду, я достигну - и выпью тебя молодое вино…
я легче, чем эра, крадущая жизни – ты чище, чем раненый блеск
стального щита, за которым укрылись зовущие к алым снегам…
во мгле откровений к тебе прикоснётся танцующий огненный крест -
не слишком ли рано на жизни распятой распята не пьющая тайн?
ты – ангел и агница, свежий осколок любви в зазеркалье людей;
но люди – как лето: им надо кончаться, уныло желтея вовне…
лети же ко мне, обречённая формою стать укрощённая Дея –
и нежно коснись именного крыла...
но, молю - не во сне…