Посвящается известному геофизику
Василию Михайловичу Иванову
Сибирь гудела и стонала –
Ей тело рвали турбобуры.
А этим дьяволам – все мало.
Бульдозеры снимали шкуру.
Она горючими слезами
Водой с нефтишкою, обскою
Отцу родному – океану
Все плакалась с тоской людскою.
Сибирь рекордами гремела,
Взрывалась сотнями открытий.
Горячее, живое дело!
Не перечислить всех событий.
Но день один стоит особо
В календаре больших свершений.
И пусть не торжествуют снобы –
Других уже не будет мнений.
Уже забыты кривотолки,
Хоть это стоило усилий…
Особняком лежит на полке
Тот день – в Сибирь пришел Василий!
Шел из родного института
Через Урал, через болота…
Вы вехи славного маршрута
Найти б могли, коли охота.
А день был с виду заурядным.
Вот разве радуга сияла,
Да по урманам неоглядным
Зверье восторженно скакало.
Но эти факты – суть догадка –
- В метеосводки не попали…
А так обычный день – все гладко.
Обидно даже от печали.
И от тоски обидно тоже,
Что нет гармонии с природой.
Могла бы к фактам быть построже
И выдать что-то с ногу с модой.
Ну, например, землетрясенье,
Или полярное сиянье…
Так, чтоб глобальное явленье –
- Вот это было бы деянье!
Оно, возможно, даже было
С той стороны (взгляни на глобус!),
Но знаний видно не хватило
Чтоб объяснить природы фокус.
Мы думаем, что эта дата
Не попадает под забвенье,
И библиографы когда-то
Найдут всем фактам объясненье.
Итак, пришел в Сибирь Василий.
И первый августовский вечер
Беспрецедентным был по силе,
С которой тот приход отмечен.
Но делу время… И паяльник
Воняет сладко канифолью.
Столовая – паяльник – спальник.
Рубашка покрывалась солью.
Мы кровососов опускаем.
Сквозь дыма сизую завесу
Они героя не кусали,
Да и сравненья нет по весу.
Периодически однако
Он пополнял потери крови
(Все ж пил кровя комар-собака),
А способ мы пока что скроем.
Катились дни, недели плыли,
Василий взялся за нейтроны.
В его воображенье жили
Уже тяжелые протоны.
Он весь частицами пронизан:
Трещат дозиметры надсадно,
Он окрылен, он богом призван –
- Не передать мне чувств тех складно.
И вот как гром январским днем
Бросает вызов он ВНИИЯГГу;
«Мы хлеб у Вас не отберем,
Но вы теперь без нас ни шагу!»
Архивы будут ворошить,
И пожелтевшим протоколам
Уж суждено веками жить
В соседстве гордом с дыроколом.
И вот в решающем году,
Как дань и времени и моде
Он у планеты на виду
Стоит как под обстрелом вроде.
Незыблем Вася – как гранит
Под стать суровым монументам…
Как жаль, что время не хранит
Подобных кинодокументов.
На голограммы б записать
Минуты эти и мгновенья,
Чтобы в веках не увядать
Могли великие творенья.
Чтобы потом, сквозь толщи лет,
В созвездье, скажем, Козерога
Гигантской мысли сей полет
Мог людям освещать дорогу.
Не он, увы, опередил
И время, и возможность нашу…
И протокол лишь сохранил
Всю горечь выпитой им чаши.
А пить он мог не только сок –
О том гласит эпистолярий.
Но правда был однажды срок,
Когда он пить совсем не мог,
Но срок тот черным называли.
Итак: он скорости РК
Поднял практически что вдвое…
Остановиться бы пока.
Но он не может жить в покое.
Ему такое не дано,
Он должен быть всегда в атаке,
Познавши звезды – видеть дно:
Ну, словом, быть в извечной драке.
И вот очередной январь…
И тут навязчиво, как жупел,
(А для ВНИИЯГГа – как фонарь)
Вдруг появилось слово – СУПЕР!
О словоблудие! Порой
За ним скрывается такое!..
Но не таков ведь наш герой,
Он не живал еще в покое.
И если делать – то уж так,
Чтоб не поддалось и учету.
По мелочи-то всяк мастак,
А здесь – все по Большому счету!
И верим мы, что этот год
Запишут люди на скрижали…
А что до Васи – он вперед
Продвинет дело, чтоб пищали
Его враги во всех НИИ –
- Он к пьедесталу катит камень
И для себя и для родни…
На том кончаю. Точка. Амень.
12.01.1973 г.
Г. Тюмень