Сказание
об Атлантиде.
ГЛАВА I.
1.
О, древняя земля! Невыразима грусть,
Когда ты в снах привидишься случайно.
Ещё столетья мир волнует пусть
Пленившая умы и души тайна!
Исчезла ты. Но к нам из тьмы времён
Донесены предания племён...
Вулкан, землетрясение, цунами
Примеряны к тебе теперь уж нами.
Ещё иные, не рискуя ждать
Открытий нашей медленной науки,
Событий тех умолкнувшие звуки
Не в первый раз возьмутся возрождать.
Зачем? – а кто там знает наперёд,
Поэт ли прав, или наука врёт?
Но я оставлю баловней незнанья
На их непредсказуемом пути,
Чтоб самому небес предначертанья
К сердцам из горних высей донести.
(В.В., скажите честно, кто бы смог
За это взяться – только Козерог!
Упрям, усидчив и честолюбив:
Дай срок – глядишь, и создан новый миф!
Но сердце мифам верит почему-то...
И если ход космических часов
Всё так же точен – много ль надо слов,
Чтоб расписать былое по минутам!
Тут лишнего не надобно уметь:
Всего лишь – в Прошлом жить и умереть.
Предвестники судьбы гонимы были прочь
Адептами «устроенного» рая,
Где знаком пустоты считалась ночь,
Где неуместна воля роковая.
Но в муках вновь рождается из пепла
Страна, что вдруг оглохла и ослепла,
Что истиной не утруждала лба;
Что сгинула б... да, видно, не судьба!
Какой ещё всесильный талисман
У этого никчемного народа
Не отняла безжалостно природа,
Отдав тому, кто... ну, хотя б, не пьян?
Но молчаливы отчие поля...
Что скажешь ты, угасшая земля?
***
АВТОР:
– Вы понимаете: вот он сидит и играет...
Золотое с оранжевым солнце в мозаиках окон...
И голова у него седая,
И ходит он как-то боком.
И грубым бывает, и сварлив сверх меры.
Правда, непьющий – но
Выразить «Символ веры»
Сотням таких – не дано!..
Носятся по клавишам светлые точки.
Черна пентатоника хроматических нот...
Пока я придумывал первую строчку,
Он – перевоплотился...
И год
Промчался, сбив
ночи и дни
В такты токкат и фуг.
И ТОТ, кого нельзя «отменить»,
Теперь ему – друг.
А я, ничтожество, обречён на зависть.
...А по клавишам прыгают блики.
Вероятно, воспалёнными глазами
Не увидеть величья великих.
День угас.
Пластинка кончилась.
Игла
Провизжала последний звук.
Ночь пришла и прошла.
Кто
мой Друг?
(появляется Скиталец)
СКИТАЛЕЦ:
Полноте! Кто же Вас пустит с друзьями
В пространства надмирной дали!
Вам нужен лишь спутник, и он – перед Вами!
Я – Дарби Мак-Гроу, скиталец.
Вы меня ждали, хоть я пришёл,
Быть может, в негаданный час.
Так уж – когда не всё хорошо,
Люди нуждаются в нас...
Вдруг – начинают молиться; в посты
Отказываются от еды...
– Как будто бы это может спасти
От серпа неземной страды!..
Будто б нас – возьмут, и выпустят «из клетки»
На свободу, вняв заслугам и уму...
Я отвлёкся!..
Впрочем, мы приходим редко –
Право, сам не понимаю, почему.
Я конечно ж,
конечно ж, не ТОТ!..
Но когда перед Вами – ночь,
Зачем Вам «друг» - он Вас не поймёт
И ничем не сумеет помочь!
У друга так мало общего с Вами!
Вам достаточно «прочих» - как мух и птиц...
Останавливайте их колючками и шипами
У Вам самому непонятных границ.
АВТОР:
«Прочих» - прочих я боюсь, признаться честно.
Всё же как-то поспокойней, если свой...
Но «закрыться» - и всю жизнь «проболеть» Неизвестным –
Уж не вправду ли проблемы с головой?
СКИТАЛЕЦ:
Жизнь – лишь утро, лишь предчувствие миров.
День – всегда впереди, а ночь – прошла...
«Больной» Неизвестным вполне здоров,
Только Истина его – мгла.
И нет ему покоя меж людей и меж вещей –
Владельцев «горбов» и спин.
Уверяю, Вы прекрасно обойдётесь без друзей
В мире, где Вы – один!
ГЛАВА II.
АОДАР, царь Атлантиды:
Вот уж вторую неделю на небе не видно луны!
Тяжкие тучи... дышать очень трудно.
Что делать!..
Сердце устало от бесконечной войны...
Где вы, Ресгер и Тиринт?
Право, хоть бы успели!..
(входит царица)
АРСИЯ:
Мой Государь!
Наконец прискакали гонцы!
Мужество наших сынов не имеет предела!
Весть о победе трубят Золотые Жрецы.
Ливия тоже, как мне донесли, присмирела!..
АОДАР:
Ладно! От этой войны я чертовски устал!
Вот и победа – а сердце
не в силах услышать!..
(в сторону, про себя):
Впрочем, о чём я!..
Пусть станут немыми уста!
Царство героев не терпит слюнявых излишеств.
(входят только что прибывшие сыновья)
РЕСГЕР:
Мой Государь!
Я спешил к тебе ночью и днём.
Квирия – наша, а эллины – биты изрядно.
Пусть же ликует сегодня твой Царственный Дом! –
Ныне издержки восполним свои многократно.
ТИРИНТ:
Здравствуй, отец!
Дань победе – в речах отдана.
Есть в ней моя – и, немалая, может быть, доля.
Но на сегодня – окончена эта война.
Мы – дома!
АОДАР:
Дети мои, как я счастлив, что вижу вас въявь!
Живы, здоровы; героями смотритесь!..
Браво!
(в сторону)
Что же, историк, не славил меня – так прославь
Их, сыновей, - им куда как сподручнее слава!
(сыновьям):
Вы поспешили, как будто услышали зов.
Мне нездоровится. Время итогов – настало.
Путь мой затянут туманом Обители Снов...
Прожито много – и, всё ж, до обидного, мало!..
Мнится мне – в мире, где мы, побеждая, живём
Доблесть и храбрость лелея в народе веками,
Дело всей жизни вдруг стало напрасным трудом!..
Боги бессмертные! –
Что старость делает с нами!..
Эта победа – за что она вновь нам дана?
Ведь не случайно в нас так обессилены души!..
Будто бы меч свой судьба вдруг решила обрушить...
В чём же моя перед грозным Грядущим вина?
АРСИЯ:
Мой Государь, я Вас просто не в силах понять!
Пасмурный день – вот причина прискорбной печали.
Нам перед Будущим не в чем себя обвинять!
Что же, по-Вашему, зря сыновья воевали?
ТИРИНТ(матери):
Прости, Государыня, этот порывистый тон, -
Ты – не о том!..
Пусть я молод, быть может, для правды –
Что нам коварство богов приготовит в награду,
Чем возместится, невидимый глазу, урон?
Мудрость Царя нас наводит на признак беды:
Радость труда мы сменяли на злость и отвагу.
Там, где не сеяли, мы собираем плоды...
Боги ж, как люди – ревнивы к успеху и благу!..
РЕСГЕР:
Брат мой, великого воина чту я в тебе!
Но и великим ничуть не простительна слабость.
«Правдой» зовёшь ты тупую покорность судьбе –
Но ни с чем не сравнить
жаркой схватки пьянящую сладость!
Вспомни же, брат: из веков в века
Наш народ побеждал, не страшась
колдунов и знамений!
Лишь у героя в бою не дрогнет рука.
А герои – не знают сомнений!
Мы – народ-победитель!
Нет правдивее слов.
В наших школах растёт поколение новых героев.
Искусство войны – искусство царей и богов!
А рабам предоставим мы всё остальное!..
ТИРИНТ:
Уступаю.Не стоит в заслуженной радости дня
Туче спора расти в безмятежном зените.
Но Природа живёт равновесием вод и огня!..
Мы уходим, отец!
АОДАР:
Отдохните, сыны, отдохните!
(один)
Нет, не случайно мои столь различны сыны:
Равно – и в колосе зёрна не зреют!
Браво, Ресгер!
Ты – рождён для войны.
Ветры побед не для всякого веют!
О, мой Тиринт!..
Ты пошёл вдоль забытой тропы...
Мирные дни не даруют прозренья народу!
Верь мне – презренным изгоем презренной толпы
Был бы ты – будь ты не царского рода!..
Вряд ли мне боги сумели сомненья простить:
Что за награда – в бессмысленном стаде героев
Разум и меру душой – одному! – обрести!..
Скрыть бы... да разве скроешь!
ГЛАВА III.
АЛЬГИР:
Найга, внучка, мои знанья –
Лишь в пределах, что возможны
Для отшельника, часть жизни
Обессмыслившего службой.
И лишь после – вот удача,
Вот награда – лучшей нету, –
После жуткой, страшной раны
Вдруг обретшего свободу...
Я стоял у Башни Даров,
Вознесённой в поднебесье
В самом центре Аргоруса.
Там стоял я в карауле.
Был я воином когда-то.
Верность я ценил и храбрость.
Нынче тоже это ценят,
Но – не все...
А я был молод,
Но уже тогда сжигала
Ум мой жажда, что меж нами
И теперь неутолима.
Эта жажда – жажда знаний.
Впору ль воину простому ведать больше копьеносца!
Впору ль думать о законах – то удел жрецов и судей!..
В карауле был я, Найга. Ночью заперты ворота.
А на куполе небесном звёзды вечные сияют...
Среди ночи дверь открылась.
И из мрака башни вышел
Аодар, Великий Воин...
Властелин наш тоже молод
Был в те дни. И он задал мне
Вдруг вопрос, меня смутивший.
Он сказал: «Альгир, я знаю,
Чем ты занят в карауле –
Ты понять мечтаешь звёзды.
Но – пойми людские души!»
Так сказал и повернулся, и ушёл обратно в башню.
Вслед за ним пришёл десятник, обходя посты с проверкой.
Подходя, Царя он видел, но, речей его не слыша,
Он решил, что дисциплину я, нарушив, был замечен...
И тогда с большим отрядом
Был я в Ливию отправлен,
Где осенним сбором дани
Занимались мы. В то время
От жары великой сохли
Нивы Ливии; и хлеба
Мы собрали слишком мало –
Против прежнего лишь четверть.
Население роптало, пряча хлеб в местах укромных.
Нас же гнали командиры по дворам, чтоб мы искали,
Чтоб, как коршуны добычу, мы высматривали зорко
Ямы тайные, где спрятан от чужих припас хозяйский.
И в одном из поселений нас дружина повстречала...
«Все умрём, - они кричали – но воров к себе не пустим!
Пусть в своей стране проклятой землю жрут лентяи эти!»
Бой был жаркий... Хлеб забрали.
А меня, со страшной раной,
Наши бросили, подумав,
Вероятно, что я мёртвый.
И старик, в чьём доме тоже
Побывали, ночью тёмной
Перенёс меня в овчарню.
И ходил за мной; и хлебом –
Долей скудною – делился...
Так прошло четыре года.
Хлеб я сеял, пас овец я.
И, признаться, не хотелось
Мне обратно возвращаться.
Я отвык от Аргоруса,
Я отвык от дисциплины...
Но над царскими словами
Там я думал очень часто!
Так прошло четыре года...
Мир покинул мой спаситель.
И его земле я предал
По обычаю ливийцев.
С той поры, вернувшись, жил я
Лишь своим трудом.
Раздачи
Лишь одно воспоминанье
Неизменно пробуждали:
...Я лежу в сарае тёмном.
Овцы тощие лицо мне
Жадно нюхают... И пищу
Я от них подальше прячу...
Вот и Никт идёт!
Пожалуй,
Новостей несёт он кучу! –
Это видно по походке.
Как прозрачна ты, о юность!..
НАЙГА:
Что случилось? Взволнован ты просто без меры!
Не тяни! Я хочу, чтобы ты поскорей рассказал!
НИКТ:
Ты же знаешь – я был часовым у Ресгера...
А вчера он поставил меня в совещательный зал.
Я у входа стоял, но мне слышно там было прекрасно.
Говорили жрецы – что напор стал не тот у бойцов;
Что бегут с поля боя – им счёт на десятки; что ясно –
Наш народ забывает заветы отцов!
Тут поднялся Ресгер; он кричал, как всегда, и грозился.
Говорил, что для трусов спасенье – земельный закон,
Где записано так: коль свободный на сбор не явился –
Триста мер за неявку: зерном откупается он.
Говорил он, что нужно свободным доказывать кровью
Каждый раз своё право на звание это. И вот
Нынче вышел Указ об отмене зачётных условий
И свободе – для воинов. Прочих – владение ждёт!
НАЙГА:
Как – владение?..
НИКТ:
Значит, свободные станут рабами,
Только стоит хоть раз не явиться на воинский сбор!
НАЙГА:
Ну, а женщины?..
НИКТ:
Жёны – на равных с мужьями.
АЛЬГИР:
Это значит, ребята, наш путь – на окраины гор!..
Третью ночь я – без сна...
Третью ночь два священных вулкана
Грозным светом кровавят края облаков.
А вчера, по открытой равнине, в предутренней рани
Друг за дружкой на запад промчались две стаи волков.
А сегодня меня беспокоят летящие птицы:
Прилетают с востока, как будто им страшен рассвет.
Жаль, в приметы мои не поверят в столице!..
НИКТ:
Что же будет, Альгир?
АЛЬГИР :
Я не знаю... но времени – нет!
ГЛАВА IV.
(Аодар, Тиринт)
АОДАР:
Ну что там такое? Мне крики, как будто слышны?
ТИРИНТ:
Раздор; и, похоже, всё дело – в добыче.
Правд с сотней южан – он последним вернулся с войны –
Кричат, что Ресгер нарушает обычай,
Что он часть трофеев раздал лишь своим, а не всем...
А я им препятствовал грабить квирийские храмы!
АОДАР:
Немедленно стражу! Ещё не хватало проблем!
Сейчас же схватить и повесить безумцев упрямых!
входит РЕСГЕР:
...Ну, брат, ты добился «успеха» вполне!
Твои копьеносцы творят беззаконие! Браво!..
А если бы ты не держал их в «узде» на войне –
Сегодня бы не было этих событий кровавых!
ТИРИНТ:
Сегодня бы не было – были бы завтра, поверь!
Ведь воины наши – всего лишь жестокая стая!
«Мы – племя героев!..»
«Герой» наш – безжалостный зверь.
Час славы прошёл.
Час расплаты, увы, наступает!..
РЕСГЕР:
Но что же ты медлишь?
Тебя ведь не надо учить,
Что делать с врагами – пусть даже бессчётность их имя!
Не слушают слов – так спеши же скорей разгромить!
ТИРИНТ:
Но я... я не знаю, как мне воевать со своими!..
(вбегает начальник стражи):
Беда, Государь! Стража смята!
Они ищут вас!
АОДАР:
Пусть входят!
Ресгер, уходите подбашенным ходом!
И – к верным войскам!..
РЕСГЕР:
Я им сразу же отдал приказ.
Войска подойдут и очистят столицу от сброда!
(распахивается дверь, входит Правд,
с ним полтора десятка воинов)
ПРАВД:
Сдавайся, Ресгер! Нам теперь не страшна твоя власть.
Пусть некогда мы и к тебе относились с любовью,
Но нашу добычу мы вам не позволим украсть!
Мы самит разделим, что добыто потом и кровью!
РЕСГЕР – ТИРИНТУ:
Ты видишь, какую змею ты пригрел на груди!..
– ПРАВДУ:
Да как ты посмел появиться в священных покоях!
Вчера ещё мог я за храбрость тебя наградить –
Увы, твоё тело расстанется с глупой башкою!
–ВОИНАМ:
А вы убирайтесь, пока мои конники всех
Не взяли на пики!
Спешите, безмозглые твари!..
ПРАВД(усмехаясь):
Кричи, не кричи – только нам нынче выпал успех,
А ты проиграл: твои псы не успеют ударить.
(Тиринту:)
Тиринт, дни отца твоего сочтены!
Тревожных знамений слепой лишь не в силах был видеть!
Они предвещали волнение в сердце страны
И смену правителя!
Нам не хотелось обидеть
Тебя:
Пусть твой брат ненавистен нам – мы
Тебя выбираем правителем высшим над нами!
ТИРИНТ:
Нет, Правд, не об этом священных вулканов дымы!
И власть у отца я не вырву твоими руками!
ПРАВД:
Мы знали, конечно, что ты – «не от мира сего...».
Но в воинском деле – жаль, нет тебе равных меж нами!..
Что ж, нет – значит, нет.
(воинам):
В яму – этих, и в башню – его!
Я буду царём – хоть не избран на это богами!
ГЛАВА V.
***
Бывало, в дни священного экстаза
Я миром брезговал, уйдя в пустую высь.
Но тщетно: мир прилипчив, как зараза!..
Что ж – выпей, закуси – и примирись!
Но от вина был только злее спор.
Упрямец-Ум кричал: «Смиренье – вздор!»
Душа – и та ждала лишь примиренья,
Имея, всё же, Собственное мненье...
Но раз – не то с утра, не то в обед
(Ну в самое нетворческое время!) –
В дом
Правда, перессорившись со всеми,
Вошла, сказав мне: «Приюти, поэт!..
Я – чёрт бы взял их!.. – отдохнуть хочу.
В награду – я о многом промолчу!..»
Как хорошо – быть ко всему готовым!
Ум – варево принялся гоношить.
Душа пошла вытаскивать обновы,
Чтоб лучшее для гостьи постелить.
Но Ум – рыбак; и вот он «сверлит» лёд:
«Проснётся – вдруг великим назовёт?»
А гостья будто слышала: «А-пчхи!
Будь добр, забудь на время про стихи!»
Поужинав, смотрели телевизор.
Сыграли в покер пару раз вдвоём.
Потом молчали – каждый о своём...
И я заснул, так и не бросив вызов!
Ушла она чуть свет, раным-рано.
С тех пор мы сней не виделись давно.
А с Истиной был просто разговор,
Хоть рандеву, увы, недолго длилось.
«Где Правда? – я спросил. – Что с ней
с тех пор?»
«– Да всё воюет, ищет справедливость!..»
« А Вы?..»
Она взглянула на меня:
«Нас путают. Мы даже не родня.
Но знаю я , что Вам бередит душу. –
Кому читать Вас?
Есть кому послушать –
И слава Богу! Жалкому «народу»
Ужели что сияет в небесах?!
Кругом всё мрак!.. А Вы им – о стихах!..
Нет смысла обижаться
на погоду!..»
...Я в поле вышел, мысли распаля.
Но как грустны окрестные поля!..
***
АВТОР:
Молчу – и полночь молча мчится мимо.
Пишу – шаги и шелесты эпох
Слышны – и нет мне явственнее мира!
И не о сущем затаённый вздох!
И жизнь почти сама собой вершится...
Я – там, где грозным утром реют птицы,
Тревожным криком угнетая дух...
СКИТАЛЕЦ:
Там в путь собрался с внуками пастух,
Почувствовав, что быть ужасной драме.
Там царский сын, спустившись в тайный ход,
Оставил «с носом» стражу у ворот.
Но вся семья – захвачена врагами!..
АВТОР:
Но разве Вам известен этот мир?
СКИТАЛЕЦ:
Когда-то имя было мне – Альгир...
Да, так!..
Пройдя забвения земного
Без памяти и снов внезапный путь,
Душа по Высшей воле входит снова
В мир, прошлым не запятнана ничуть.
Проходит так же круг земных скитаний.
Другая жизнь...
Другой – судьбы расклад,
Случайности стремлений и желаний...
И лишь забвенье – прежний результат!
Но всё же, правды смерти не нарушив,
Я Вам скажу – Вы это знать должны! –
Что есть Иным отмеченные души:
Быть памятью они обречены,
Хранителями истины – ведь с нею
Любая правда спорит свысока...
Скитальцы мы..
То реже, то теснее
Из мига в миг идём через века.
То я – Альгир; то в облике пирата,
Что лекарем у падших, вижу мир.
Богатство бедных, нищету богатых;
Добра и зла прерывистый пунктир...
Всё неразрывно в жизни: пульс сомнений
И алгебры бесстрастный абсолют.
И первого изверившийся гений
С вторым одним горением живут!
***
Когда глаза привыкнут и поверят
В то сущее, где прежней нет земли,
Тогда – тогда оценим мы потери.
И – не поймём причин, что их влекли.
Тогда – и после – силы катаклизма,
Всё так же непонятны и грозны,
От всех, кто не готов или – не призван,
Укроют тайну в недрах тишины.
Ну, а пока Волна, хотя и скоро,
Но вдалеке... Лишь дрогнула земля.
И к двум горам испуганные взоры
Метнулись сквозь прозрачность хрусталя,
Сквозь щели хижин; сквозь проёмы окон.
И выше гор – к нависшим небесам –
Узнать, узнать о Помысле высоком!..
Решим и мы, с кем быть незримо нам!
(камера в подвале.Аодар, Ресгер, Арсия.)
РЕСГЕР(яростно):
Брат, будь ты проклят! Отныне тебе я не брат!
Ловко же сыграно: будто бы всё так «случайно»!..
(прислушивается)
Дрожь?.. Может мчится на помощь
мой конный отряд?
(вновь впадает в бешенство)
Брат! Твоя мерзкая тайна – не тайна!..
АРСИЯ:
Сын, успокойся!
Ты воин – иль женщина ты?
Как же ты можешь!..
Ты просто клевещешь на брата!
Есть в нём такие, что мне непонятны, черты,
Но подлость, поверь мне, не спрятать!
Помощь придёт, говоришь? Что ж, давай будем ждать!
Правда, в неё я сейчас не особенно верю.
Помошь приходит к тому, чья пора – побеждать.
(прислушивается)
О!.. Слышишь – скрипнули двери!..
РЕСГЕР:
Да, это правда: сегодня вздыхает земля,
Будто пред нами ужасно она виновата!
Где же отряд? Там на пиках мои вензеля!..
Он нас спасёт из ловушки коварного брата!
АОДАР:
Разум, увы, изменяет тебе, о мой сын.
Душу свою без раздумий ты отдал укорам!
Если Тиринт был закрыт и остался один –
Значит, на выручку к нам он появится скоро!
Впрочем... какая нужда мне тебя убеждать! –
Время земли истекло. Вся история – в прошлом.
Зная о близком, земля начинает вздыхать.
День наступил – и властитель подвластными сброшен!
День наступил!.. Все – на равных. Герой или трус –
Разницы нет начинающей действовать силе.
Арго странно затих. Дрогнул сумрачный Рус.
Это было вчера...
АРСИЯ:
Хоть бы нас не забыли!..
РЕСГЕР:
Что – казнить?
Не забудут!
Не сдать же им царство назад,
Принеся извиненья и нас отпустив на свободу!
Уж меня-то казнить поскорей постарается брат!..
(шум борьбы;открывается дверь, вбегают
Тиринт и Никт)
ТИРИНТ:
Слава Богу, все живы!
Скорее к подземному ходу!..
ГЛАВА VI.
Год минул.
Ни ссор, ни драм.
Ни грусти... ни редких гостей...
Высок мой задумчивый храм,
И нет в нём извне новостей.
Всё жду – вот откроются двери!..
Войду,
Расставшись с собой и страной.
И выйдет властитель моих дум,
Чтоб мрак разогнать ночной...
Но где ж ты, суровый старый брюзга?
За клавиатурой – не тот!
И бьётся в стекло мелюзга
Хроматических нот.
И звук задевает за звук,
Зубами со зла скрежеша...
Да полно! От добрых ли рук
Органные трубы кричат?
Но над туманным финским летом,
Как в годы давние, светла
Ты, вектор вечных дум поэта,
Адмиралтейская игла!
Праздничный зал.Предвкушения трепет.
Строен и строг оркестровый рассказ.
И не было этой встречи нелепой!
И могуч контроктавный бас.
Это ночь, проплутав меж домов-загогулин,
Забрела в незнакомый двор.
И – аплодисментами июлю –
Шлёпанье хлопушки о ковёр.
***
(Хижина Альгира – место окончания подземного хода
из Башни Даров)
ТИРИНТ:
Что же, если всё готово, –
Поезжай, старик! И ждите
Нас в укромном Пелендаре
У подножья гор Атласских.
Никт с минуты на минуту
Привести две конных сотни
Должен.Двинемся мы с ними,
Чтоб отбить дворец и город.
АОДАР:
Что ж, успеха вам! Но помни
О грядущем – что, быть может,
Разразится этой ночью!
Объяви по всей столице...
(замолкает)
ТИРИНТ:
Что сказать мне людям?
АОДАР(раздумывая):
Скажешь,
Чтоб покинули жилища,
Взяв еду. Сегодня ночью
Надо ждать землетрясенья.
(Тиринт выходит.Вбегает Никт.)
НИКТ:
Государь! Две сотни с нами!
Пеших тоже очень много.
Будем бить внезапно, с ходу!..
Найга, дедушка – до встречи!
АЛЬГИР:
Да, ещё полсуток, сутки –
И стихия разразится.
В этот раз тряхнёт изрядно –
Слишком уж грозны приметы!
АОДАР:
Едем!.. Едем! Даже думать
Я боюсь о том, что будет!
И загадывать не стану:
Боги ведают о судьбах!..
***
(Сражение на лестнице, ведущей во дворец.
Ресгер поднимается по ступеням.)
РЕСГЕР:
Я пришёл! Дрожите, трусы,
Вы, посмевшие смеяться
Над священной властью Даров –
Я смеюсь теперь над вами!
Если б вы понять хотели
То, что власть даётся свыше,
Вы не двинулись бы слепо
За ничтожным самозванцем!
(появляется Правд с мечом в руке)
РЕСГЕР:
А, попался, сын рабыни!
По тебе мой меч скучает.
Покажи-ка свою храбрость,
Ты, презрения достойный!
ПРАВД:
Будь ты прав хоть дважды, трижды –
Ты богов приплёл напрасно.
Прав лишь сильный. Только сила
Вечно властвует над миром!
Храмы, службы и обряды
Вам нужны, чтоб править «стадом»!
(воинам):
Так смотрите ж, копьеносцы,
Как умрёт «хранимый богом»!
(бросается на Ресгера и рассекает ему плечо.
Ресгер падает, Правд всаживает меч ему в грудь)
БОЙЦЫ:
Он убит!.. Уьит сын Дара!
Где ж Тиринт?
Сюда, скорее!..
(из бокового прохода на лестницу врывается
Тиринт с многочисленными воинами.
Копьеносцы Правда бросают оружие.)
ПРАВД(увидев Тиринта):
Вот судьба!..
Ну что ж, сразимся
И с тобой, Великий Воин!
Обмануть меня сумел ты –
Так прими же вызов Правда!
ТИРИНТ:
За свершённое злодейство
Ты бесславной должен казни
Быть подвергнут.
И, однако,
Твой я вызов принимаю!
Расступитесь! Дайте место!
Отомстить убийце брата
Я лишь в честном поединке
Должен собственной рукою!
(Правд и Тиринт сражаются. Тиринт теснит Правда
к перилам и неожиданным ударом повергает
его наземь.)
ТИРИНТ:
Так умри ж! Ты был хороший
Командир на поле брани.
Но увы – не может ворон
В битве с соколом сравниться!
(пробивает мечом сердце врага)
Братья! Воины! Победа
Нам сестра родная с вами!..
Похороним же погибших
На костре Последних странствий.
Всё, что нужно, приготовим –
Вместе с «огненным десятком»
Этим делом Никт займётся.
Вы же, Воины и слуги,
Объявить должны всем людям:
Пусть возьмут свои припасы
И спешат к местам открытым
За пределами столицы!
Ибо боги возмутились
Вероломством и кощунством.
И грозят землетрясеньем
Наказать погрязших в злобе!
Государь же, всё предвидя,
Вас спасает!
Поспешите!..
Во дворце – остаться страже
И хранителям обрядов!
ГЛАВА VII.
Несносна сердцу гибель – от меча ль,
Иль в Высшей Волей заданные сроки.
И в нас с рожденья – вещая печаль.
О, Боже, как мы в смерти одиноки!..
Быть может, трепет будущей души
И отвергает прошлое... В тиши
Неведомой таится акт творенья.
И результаты – всем на удивленье;
Но – да простится мне слепой укор! –
Пора б нам знать: наш ум обыкновенный
Никак не годен быть «пупом» Вселенной,
И с божеством вступать в бесплодный спор!..
И, в сущности, нужна ему едва ль
Моя неразделимая печаль!
***
Что наша жизнь – поступки и слова,
Отмеченные времени теченьем.
Но в бездне исчезают острова –
И в племенах спадает напряженье.
Когда ещё объявится философ
Задать свои коварные вопросы!..
Нам – не до них...
И верен нам язык:
В нём – звон мечей и сонный стук мотыг.
Так внемлем же, как некогда Сократ,
Свидетельству почтенного Солона
О временах и царствах отдалённых,
Что сгинули так много лет назад.
Авось, вникая в сказанного суть,
Мы к лучшему изменимся чуть-чуть!
Отбросив «умудрённости» личину,
Напор и снисходительность глупцов,
Быть может, мы наткнёмся на причину
Несоответствий наших дел и слов.
Найдём рецепт – и перестанем лгать.
Чужой успех научимся прощать.
Начнётся жизни новая глава –
И встанут вновь былые острова!..
Быть может... Но пока в морских глубинах
Они лежат, не дав себя открыть.
И нечем жить, когда так нужно жить!
И врать всегда находим мы причину...
А дни текут в незнаемую даль,
И точит душу вещая печаль!..
***
... И вот она пришла с угрюмого востока,
Где утренней зари забрезжил робкий свет,
Чтоб смыть с земли, истерзанной жестоким
Землетрясеньем, человечий след.
Ещё масштаб стихий людьми был не осознан,
Ещё вулкан гремел, и был другой в огне,
Но к низким берегам волна стремилась грозно.
И гребень её был в безмерной вышине!
И вставшая сплошной стеной до поднебесья,
Обрушила она свой неподъёмный груз.
И мир пал ниц пред силой неизвестной.
И, захлебнувшись, умер Аргорус...
Земная ткань рвалась, сминаясь с тяжким стоном
Слепым движеньем литосферных плит.
Владыка недр – Гефест – пеняя Посейдону,
Исторг громами перечень обид.
Но споры равных вечны и бесплодны.
Был грозный Зевс в своём решеньи скор:
И эллинов земля, тучна и плодородна,
В пучину смыта с красных склонов гор.
Другие же, на острове обширном
Не ведавшие мирного труда,
А взявшие за норму труд немирный,
Единым днём исчезли навсегда.
Но вот же парадокс: шагая в ногу с веком,
Могущество ума расславив до небес,
Мы – как ни странно – равнодушны к грекам,
Блюдя односторонний интерес!
Что ж, поживём – увидим...
Промеж оных,
Чьё имя – тьма, чьё имя – легион
(плевать им на какого-то Платона!),
Грядёт судья тому, что знал Солон.
Истории занявшись изученьем,
Он, может быть, откроет излученье,
Что в толщах ила осветит нам некий план, –
И грозный смысл руин займёт собой экран.
Но мало кто из нас потрудится, чтоб в Вышних
Прочесть своей судьбы императив.
Собой довольный, мир-платононенавистник
Лишь тяжело вздохнёт – и включит детектив.
***
Равнина исчезала. Струи пара
Рвались из трещин в небо всё сильней.
... К укрытому в предгорьях Пелендару
Спешили двое, торопя коней.
НИКТ:
Как пахнет серой! Кони еле дышат!
Найдем своих – потом куда?
ТИРИНТ:
Потом?..
Потом – к горам, уйти от волн повыше.
НИКТ:
Но в горы... в горы надо со скотом!
Кто знает, где и как нам жить придётся...
Дождёмся ли конца небесных кар?
ТИРИНТ:
Держи правее!
Морю всё неймётся!..
О, боги, наконец-то Пелендар!
***
(Аодар стоит у окна, вглядываясь в дорогу.
Арсия стоит рядом)
АОДАР(скорбно):
Нет, нам не дождаться!
Мы живы, а их уже нет!..
Вода прибывает: в канале сменилось теченье...
(себе):
Вот так!..Поделом, тебе, сеятель бед!..
АРСИЯ:
И всё ж, Государь, не гневись, но прими возраженье!
Кто может сказать, что ты не был великим царём?!
АОДАР:
Теперь уж никто...
АРСИЯ:
И страной управлял ты прекрасно!
Коль я неправа – пусть вот здесь поразит меня гром!
Но мы не причина всех этих событий ужасных!
АОДАР:
Но что же причина?
Ведь, знаньем высоким мудра, –
Не правда ль: её мы за это не судим! –
Природа живёт равновесием зла и добра.
А зло и добро – это то, что так свойственно людям!
(входят Тиринт и Никт)
АРСИЯ:
О, сын мой, ты – жив!..
(обнимает Тиринта)
Милосердные боги, он жив!
А где же Ресгер?
ТИРИНТ:
Брат погиб при захвате столицы.
(Арсия молча выслушивает скорбную весть)
АОДАР(отрешённо глядя на
прибывающую воду):
И сын мой убит...
И столица...
Всё – в прошлом!
Всё – миф!
Зачем я живу, если не к чему больше стремиться!..
ТИРИНТ:
Нет смысла искать обьяснения воле богов.
Вода подступает...
Разумнее будет подняться
На судно, и новых, возможно, искать берегов
НИКТ:
Я крикну рабов!
Мы сейчас же начнём собираться!
ГЛАВА VII.
(На корабле)
АРСИЯ:
Конец! конец!..
Что нам осталось – радость
Спасения – но для чего она?
Вот тут ещё вчера бродило стадо! –
А ныне – ныне бьётся в борт волна...
Ещё вчера мы – жили!.. А сегодня
Нас гонит ветер по волнам, как сор!..
НАЙГА(робко):
Но ведь сегодня дышится свободней...
И вдалеке видны вершины гор!
Вот приплывём – тогда пойдут заботы:
Построить дом, загоны для скота;
Посеять хлеб!..
АРСИЯ:
Вы рождены работать,
И жизнь для вас понятна и проста.
Но наша жизнь – свершилась! Под волнами
Моей судьбы закончилась тропа.
Кому нужна царица над царями,
Живущая лишь памятью! Глупа
Такая жизнь!.. Бессмысленно вращенье
Небесных сфер над пустотой морей!..
(уходит)
НАЙГА:
Да, к прошлому не будет возвращенья!
Пусть будущее близится скорей!
...Меня нужда учила быть прилежной,
Спокойствие ума как дар храня.
И если нет опоры в жизни прежней,
Я верю в мудрость завтрашнего дня!
Нет, наше – не бессмысленно спасенье,
Раз нить судьбы совсем не прервалась.
Скрепив трудом порывы вдохновенья,
Найдём душой утраченную связь
И цель...
(входят Аодар, Альгир)
АОДАР:
Кругом вода! Повсюду мели...
Но нынче вправду дышится легко!
Ещё полдня проплыть – и мы у цели:
Ведь до земли – не так уж далеко!
(обращается к Альгиру)
Я не пойму: чредою дней – постылых,
Казалось бы, – погашена печаль.
И я, к стыду сказать, скорбеть не в силах!..
Жизнь рухнула! – а мне всего лишь «жаль»!..
АЛЬГИР:
Потушен факел злобы, и природа,
Грозою мир очистив, унялась.
И ты, о Государь, обрёл свободу
От бремени – каким бывает власть!..
***
Был хор – и стих.Только поёт
Голос одинокий, в верха забирая.
Но ещё невесомей – высочайших нот
Ткань...
В постижении Рая,
Закрывая глаза, настрою в такт
Взор слуха – души инструмент.
Инфразвук супернизких октав
Одинаков в любой Костроме.
Но воспарив над стылою водой,
В регистр неслышных стратосферных бурь,
Возвышенной чарует красотой
Российский храм – ей чуждый – Петербург.
О, Русь моя! Земля твоя низка,
Равнинна будто блюдо, будто блин.
Но сколько сил здесь надо расплескать,
Чтоб встать с колен в грязи твоих равнин!
Твой пасынок, внебрачный сын Петра,
Увы, Москвой от власти отстранён.
И пьянствует беспутная сестра,
И длится день беспамятных времён!..
Зачем ты здесь – неведомый, чужой –
Мой Петербург, бесценно-одинок?
Над русскою бесцельною душой –
Не рассветёт.
Не сгинет русский Рок.
И цифры сумасшедших величин –
Гектаров, километров... дураков –
Единым днём вдруг канут!
И один
Ты встанешь у восточных берегов...
ЭПИЛОГ.
Я устал! Казалось – просто:
Жить ли в прошлом, или рядом
Дней размеренную поступь
Наблюдать спокойным взглядом.
И судьёю беспристрастным
Философствовать над боем.
И презрительно-безгласно
Издеваться над толпою.
Что тут скажешь! Проще было б
Хаять наших дураков.
Тут бы бремя не давило
Ста пятнадцати веков.
Тут связался б сам собою
Занимательный сюжет
С описанием героев
От ботинок до манжет...
Но чудовищные длины
Непосильны! Я сдаюсь!
Лишь несвязные картины
Смутно видятся;
Что ж, пусть
Неясна судьба героев
(хоть не грех и сочинить).
Впрочем, видевшим ТАКОЕ
Остаётся только – жить.
СКИТАЛЕЦ:
Вот и закончилась смутная цепь наваждений.
Светел над Вами рассвет суетливой «свободы».
Вас покидает «хранитель подземного хода»,
Ныне – Скиталец и пленник своих продолжений!..
АВТОР:
Будем спокойны.
На время забудутся строфы.
Пыль равнодушия стопку листов похоронит.
К мирным селеньям примчат копьеносцев их кони.
Это случалось не раз после той катастрофы...
Где это было? – отличник вопрос свой готовит.
Чтец-пролетарий сенсацию ищет в журнале:
«Так же нельзя – чтоб вам знать, а другие не знали!»
Женщина вяжет носки малолетнему сыну.
Карта безмолвна. Шумит Средиземное море.
Негде ей быть! – утверждают учёные мужи. –
Это ж не море – большая и грязная лужа.
Вот в океане!.. – но я ухожу и не спорю.
Я ухожу – и шагаю туда, где шумела
Пена прибоя у мола из красного туфа,
Где волновала лаванда;где грёзы Гурзуфа...
Где ж ЭТО было – на самом деле?
Карту беру – и крою на своё усмотренье.
Тут вот – Эллада с приморской равниной широкой.
Крит в поднебесье вознёс свои горы; ливийцев
Тучные нивы вокруг городов и селений
В будущей грозной и необъяснимой пустыне...
А в середине, где узким проливом омыто
Мощное «брюхо» Сицилии, к югу открыто
И загорожено с севера цепью вулканов; где ныне
Этна, привыкшая к моря бескрайнего виду,
Помнит, возможно, картины иных очертаний.
Мальта – восточных провинций свидетель восстаний. –
Здесь, а не где-то, ищите теперь Атлантиду!
Белые гривы курортно-прирученной сини
Пусть не смущают вас, как и известность рельефа.
Толщами ила
тысячелетнее эхо
Намертво вдавлено в дно с титанической силой!
***
Белый рассвет молча занят положенным делом...
Вот и прощание вышло каким-то нескладным!..
Розы цветут на приморском бульваре прохладном.
И молчалив Петербург, нарисованный мелом.
1994.