Роза БЕКНИЯЗОВА
МОНСТР
Поэма
Часть V
И ВНОВЬ НАЧНЁТ ИГРУ СВОЙ СМЕРЧ
И вновь начнёт игру свой смерч,
Над миром вихром пролетая,
Несёт крушенья, страх и смерть,
Он в небо высоко взлетая.
Страшны, как пыльные глаза,
Хладна, бездушна и мрачна,
Не тронет люда ведь слеза,
Сильна, воинственна, порочна.
Сметает на пути громя,
Он правду, истину и ложь,
Бежит вновь голову сломя,
Опять сей бренный мир бьёт дрожь.
Сорвавшись с крепких, цепких рук,
Всё крушит горяч, нетерпелив,
Страданья, тяжесть людских мук,
Лишь гневу страшному прилив.
Над миром вновь витает дух,
Как кара тяжкая грехов,
Невинно сгубленных о, душ,
Истории чёрных штрихов.
В объятья приняла земля,
Безвестных мучеников бренных,
О чём нам шепчет всё трепля,
Ветр листья древ, как будто сонных.
Деревья, ветер, солнце смерч,
О правде ведают земных,
Сей грешный мир, как сеял смерть,
Делах людских греховных, тайных.
Как пали безвестно юнцы,
Исчезли дерзкие мечты,
Плясали бешено мерзавцы,
В успех поверив свой почти.
Галдит вновь суматошный мир,
Кровавой местью опьянён,
В разгаре вновь роскошный пир,
Наглостью дьявол потрясён.
Витая над могилой мрачной,
Без гроба, имени, креста,
Вновь вихрем смерч взлетая страшным,
Крестит священные места.
И шепчутся деревья, ветры,
О тяжких бренности грехах,
Нещадно смерчем были стёрты,
Как гордость падала в слезах.
Часть VI
ОТШЕЛЬНИК ОН ИЛИ ИЗГНАННИК
Ты тайной ночью у костра,
Не пой о вольности, о жизни,
Не тревожь притихшего монстра,
Не пой о тропах крутизны.
Сидит одинокий странник,
Притихший в сей глухой степи,
Отшельник он или изгнанник,
А на руках следы цепи.
Лохмотья на нём, словно жизнь его,
Исковерканная, испещрённая,
Не помнит он совсем тепла домашнего,
Водила его по жизни судьба надменная.
Горы, долы, степи в молчании немом,
Не скажут правду бренной, о темени ночей,
В ярости бессильном, боли в груди тупом,
В конце пути сей жизни всегда нам тяжелей.
***
Надежды, что в груди по жизни нас ведут,
Слова в них как огонь, зажгут костёр судьбы,
Кто знает дороги бренной куда нас приведут,
Идёшь опять вослед безумной ты гурьбы.
Остановись! Оглянись! О, роковой бьёт час!
Переступил ты черту. Дороги нет назад.
Ты видел на закате, как день тихонько гас,
И вилась дорога змеёю будто в ад.
О, жизнь! О, бренность! О, время! О, шанс!
Казалось, что в той дали лишь счастье нас там ждёт,
О, время таинственно впала будто в транс,
Разве знали люди, что жизнь вмиг пройдёт.
Часть VII
ЛОПНУЛ ПРАВДЫ ШАР НАДУТЫЙ
Треснул правды лик стеклянный,
Развалился флигель тёмный,
Что за блеск там безымянный?
То мираж обманный, вечный.
О, где правда, что светилась,
До небес, что возводилась,
Где союз о, нерушимый?
Развалился дом песочный.
Лопнул правды шар надутый,
И блестящий весь мираж,
Гудел народ обманутый,
Опять крутой вираж.
Каждый как мог гнул о, палку,
Согнулся только здесь народ,
От криков и речей, что толку,
Гудел вновь яростно сей сброд.
Вновь новая политика,
Перемена в стране,
Кипела здесь полемика,
На руку сатане.
Политический плюрализм,
Всюду, всюду теперь гласность,
Забыт давно уж социализм,
О, люда вечная согласность.
Крушенье веры и надежды,
Шоковая терапия,
Он тронул лёд опять вражды,
В стране развал и тирания.
Красноречивая тирада,
Противоречивость, непоследовательность,
Смешна о, черни вся природа,
К измене её снисходительность.
ПЕРЕСТРОЙКА, ПЕРЕСТРОЙКА
Смена власти в государстве,
И перемена в обществе,
Плетутся новые порядки,
И ждут общественной разрядки.
Мощная сверхдержава мира,
Взяла вновь новый оборот,
О, мрачен был вновь лик кумира,
В стране вновь новый поворот.
Вошёл в наш лексикон вновь термин,
Перестройка. Дрогнул режим.
Он всё прежнее чернил,
Как будто там он сам не жил.
И вновь разбрелась отара,
Без пастуха кто куда,
И делилась снова тара,
И началось тут; кто откуда.
Устремился вектор жизни,
Вниз по геометрической прогрессии,
О, пройдёт ли чрез крутизны?
Чрез общественные регрессии.
Развалился потихоньку,
Тоталитарный режим,
Где теперь найти тропинку,
Без оглядки вновь бежим.
Перестройка, перестройка,
Вновь по новому люд стройся,
За новью в омут вновь кидайся,
И снова, снова так старайся.
Ищи ты вновь мираж блестящий,
И слушай глас сверху кричащий,
Заворожен вновь идеей,
Вновь иди ты за Иудой.
ТРЕСНУЛ ЧУДНЫЙ МОНОЛИТ
О, ветры времени лихие,
Пронеслись над бренной вновь,
Прошли времена тихие,
Кипит в жилах людских кровь.
Повсюду ветры перестройки,
Потрясла страну реформа,
Далась всё здесь гласности,
Слагалась новая платформа.
Политика «нового мышления»,
Коренные изменения,
Ослабление новой власти,
Вновь горели тёмные страсти.
Неминуем был здесь кризис,
Ведь законы на бумажках,
И барахтался оазис,
На смутных, новых волнах.
Треснул чудный монолит,
Развалился стран союз,
Телега бренности скрипит,
Нет у ней уж прежних уз.
Прорвало плотины крепость,
И помчалась вдруг стремнина,
Перестройка. Не дозрелость.
О, темна была судьбина.
Вспыхнул огонь вражды опять,
Межнациональные конфликты,
Никто не мог тогда понять,
Куда ведут опять тропинки.
Реформы, лозунги и крики,
Металась огромная страна,
Сломлены все винтики,
Тонул корабль средь океана.
КРУШИЛСЯ ХРАМ МЕЧТЫ ЛЮДЕЙ
Угас о, чудный огонёк,
Что согревал сердца людей,
То был, что ложь им невдомёк,
Как бьёт по сердцу всё больней.
Крушенье миража. Вновь свет
Стоит вновь бренности телега,
Куда идти? Ответов нет.
Вновь тонут в бурю берега.
Расцвет различных вновь течении,
Бездействие властей, кураж,
Проникли тёмные идеи,
Царил несносный ажиотаж.
Ломались прежние устои,
Крушился храм мечты людей,
Бесцельные, кровавые бои,
Жизнь становилась тяжелей.
Кружились вихри новых идей,
Утечка лучших здесь умов,
О, в шоке вся страна и люди,
И глох весь мир от их шумов.
Несло о, люда вновь теченье,
Бурлящей, тёмной вновь реки,
Державы грозной сей крушенье,
Запечатлел сей мир навеки.
Часть VIII
О, СТРАШЕН ЖИЗНИ СЕЙ КАНОН
И видел юный Тасбури,
Крушенье всех святых идей,
Гремели над страною бури,
Смятенье, страх и боль людей.
Рухнул прекрасный весь мираж,
Идея единственная страны,
Опасен ведь крутой вираж,
Вечны в сей жизни души раны.
И лилась вновь крови река,
Сочилась чёрная здесь жижа,
Слаба ведь власти здесь рука,
Давленье страшное о, низа.
Рождались тёмные круги,
Подобно чёрной трясине,
В смятении слушали их люди.
А может это в их судьбине.
Вновь тянет смутный, чёрный омут,
Растерянный, усталый люд,
В трясине той безвестно тонут,
Не узнав ни правды, ни лжи отнюдь.
БУРЛИЛА ТЁМНАЯ РЕКА
И слушал Тасбури отца,
Уныл он, молчалив, угрюм,
Он понял вряд ли до конца,
В душе уж разразился гром.
Рассеян и несчастен, зол,
Скитался мрачный Тасбури,
Уж нет пред ним прекрасных дол,
В душе уж бушевали бури.
К истории пристрастился он,
Пред ним вся история бренной,
О, страшен жизни сей канон,
И боль в груди души отважной.
Он видел подвиги людей,
Прославивших себя навеки,
Сочилась в нём зерно идей,
Бурлила тёмная река.
И был готов душой и телом,
К борьбе не знал ещё какой,
Внутри произошёл уж взлом,
И потерял юноша покой.
Изучал он войны всех времён,
Смотрел на бушующий день,
Его сердце наполнялось кровью,
Рычал внутри затравленной зверью.
Часть IX
РАЙ ЗАБЫТЫЙ
И примкнул к теченью вдруг он смутному,
Вокруг завертелось, закружилось вдруг,
Поначалу было здесь всё по простому,
Тихий мирный вечер и замкнутый лишь круг.
Тихие беседы. Задушевный мир.
Будто рай забытый. На душе светло.
Заливался хитрый, коварный их кумир,
И думал Тасбури ему так повезло.
Весь мир для него замкнутый сей круг,
Тихие беседы, казалось правда здесь,
Перспектива жизни открылась ему вдруг,
И вошёл в сей омут целиком и весь.
Изучал он книги смутные круга,
И устав как надо. И клятва верности.
Здесь закон был твёрдый поддержать друг друга,
И смысл жизни будто в людской честности.
Как бумага белая вкусивший мёд пера,
Что хранит навеки строки дивные.
Юного парнишку о, влекла ся вера,
Говорили ждут времена какие.
Часть X
ПРОЩАНИЕ
Мама, мама дорогая,
Не жди меня слёз проливая,
Сын твой долг свой выполняя,
Уходит, а даль неизвестная.
Не спрашивай меня о, мать моя родная,
Ждёт меня дорога бренной дальняя,
Взойдёт поверь заря неизбежная,
И отступит темень, жизнь нынешняя.
И воскреснет правда, а тьма отойдёт,
Воссияет бренность в новом светлом цвете,
На родную землю благодать придёт,
И нет священней боя о, на белом свете.
Жди меня родная, только ты не плачь,
Я вернусь с победой светлою к тебе,
И рыдал в долине тёмной лишь скрипач,
Лишь летучие мыши летали в чёрном небе.
Оставайся дома, но не провожай,
В дорогу провизии мне не собирай,
Отправляюсь вместе с надёжным я «отцом»,
Поднят знамя правды высоко над миром.
Что знает в небе парящий беркут,
О жизни муравьёв. О тине.
Их мысли высокие гнетут,
Не шли они по той трясине.
Что знает люд о чужой боли,
Страданиях в омутах сей жизни,
О жажде власти , о силе воли,
Рвутся куда пылкие парни.
О крепок ты душой и телом,
Пример тебе кумир угрюмый,
И занят мировым ты делом,
А ждёт тебя сей мир постылый.
О, юность пылкая! О, дерзость!
Зовёт тебя огонь и бой!
Постой, оглянись о, юность!
Катишься ко дну, как заводной.
О, жизнь бренная, как миг...
Проснёшься пред тобой лишь темень, пустота,
А внутри лишь тяжесть, боль, пронзительный крик,
О, вокруг ни души, степь, тишь, немота…
А пока что будешь в постоянном беге,
За манящим сердце пустым миражом,
И с гурьбой ты вместе во бренности телеге,
Охвачен нечеловеческим, адским куражом.
ИДЁШЬ К КОМУ ТЫ НА ПОКЛОН?
Из тёплых и родных краёв,
Скажи спешишь ты вновь куда,
О чём грустишь младой наиб,
Внутри хладея, как Иуда.
Отчалив от брегов востока,
Найдёшь ли счастья в чужих краях,
Иль ты на поводу у рока,
Быть может юных грёз на крыльях.
Плывёшь на чьих ты парусах,
О, гордый, юный чужестранец,
И кем ты мнишь себя в мечтах,
Недозрелый плод! О, сорванец!
Оставив степи ты востока,
Путь держишь странник ты куда,
Не спастись тебе от рока,
Возвратишься ли оттуда?
Гоним жестокой ты судьбой,
Идёшь к кому ты на поклон?
Бредёшь куда ты за гурьбой,
Жесток сей жизни ведь канон.
Природный ум твой возмутит,
Произвол, крови река,
Вновь душу юную смутить,
Безвольность, слабость человека.
И слышен о, во тьме ночной,
Души обманутой моленье,
Жалкий шёпот сей над бренной,
Как люда горькое сожаленье.
Коль буря жизни уж застала,
Во бренном мире уж тебя,
Твой ум, сознанье, коль восстала,
Душу измученную теребя.
Одинока, коль душа дрожит,
Изгнанник ты, быть может странник,
Дорога пред тобой лежит
Кровава. Очнулся поздно мученик.
Средь душ ты смутных и холодных,
Блуждаешь вновь потерян, зол,
Вдруг вспомнишь близких и родных,
И шум родных степей и дол.
Коснётся грусть твоих ланит,
Заплачешь в тихую ты ночь,
Звезда, что душу так манит,
Бежит ведь от тебя всё прочь.
(Продолжение следует)