Когда мне будет двадцать девять лет,
Когда, не «если», попрошу заметить.
Найду в столе Ваш сложенный портрет,
И, очертя, - в воспоминания о лете:
"Вам было столько, сколько мне теперь.
Вы были молоды, свободны и известны,
Любая Вам была открыта дверь,
И именно для Вас писались песни.
Вы, помнится, всегда спешили прочь,
И Вы всегда звонили из вагона,
Когда Ваш поезд, увозивший в ночь,
Тревожил Вас гудками у перрона.
Вы говорили ровно пять минут,
И снова в мареве вокзала исчезали…
Вы знали, Вас всегда здесь верно ждут.
Но почему – увы – не понимали.
Вы не жалели ласк и нежных слов,
Вы целовали уголки улыбки.
А после снова – список городов.
И снова воздух, как трясина, зыбкий.
Играли Вы? Не думаю, мой друг,
Вы просто привыкали постепенно,
Что есть всегда кольцо горячих рук,
Которое Вас примет непременно.
Да, да, мой светлый, было точно так.
Прошло уж восемь лет. Да, я считаю.
И Ваш портрет мне, словно тайный знак,
Все мелочи из прошлого вверяет.
У Вас сегодня важный бенефис.
Я принесла цветы. Впервые, верите?
Зал полон. Слышно «супер», «браво», «бис»
Ах, люди, что вы звуками измерите?...
Я Вам ромашки… что же Вы, герой?
Молчите и как будто бы бледнеете.
Нет, мне не нужен Ваш ночной покой,
Вы улыбнитесь так, как Вы умеете.
Я ради Вас когда-то стала жить.
Сумела в щепки разнести все трудности.
И вот пришла, чтоб Вас благодарить…
За то, что Вы учили меня мудрости.
Мне дайте руку, мальчик… как тогда…
Держите леденец. Он Вам понравится
Я тоже помню, хоть прошли года.
Хоть было трудно со всем этим справиться.
Я к Вам пришла сама. И снова я
Теряюсь, глядя Вам в глаза. Как памятник.
Мне б «Вас» сменить на тихое «тебя»,
Но время беспощадно. Чертов маятник…
В овациях тонули предложения,
Мой номер прежний. Вы же его помните.
Все, мне пора. До головокружения
Я насмотрелась – вы в софитов золоте -
Картина – яд. И целый зал поверженный
Слепили Вы, на солнце бросив тень.
Ошибка та же. Да, я слишком сдержана.
А Вы же - ангел, только с нимбом набекрень".