Поступил я сегодня по-скотски, хуже боровов и обезьян:
Я сожрал макароны по-флотски, хоть был сыт и, сверх этого, пьян.
То-то кроссы никак не бежались, и одышка давила к утру:
Ох, погубит меня эта жалость (или жадность?) к чужому добру.
Дело в том, что обильная пища, после странных голодных блокад,
Навалилась на нас, как на нищих, в самоволку покинувших Ад!
Шли стеной бесконечные блюда, тут тебе и компот, и творог…
Я – гурман, я проглот, и отсюда – что же следует? То, что посуду
Оставлять я не мытой не смог.
Не могу, не хочу, не умею видеть, как выливают компот
И гороховый суп в речку Зею: будь что будет, пусть лопнет живот!
Я спасу вас, салаты и крабы, непосредственный вклад свой внеся
В пожирание вас, ибо… дабы… все понятно, но сказка – не вся!
Скоро кончится этот пир духа, снова где-то увязнет обоз,
Снова голод, тоска и разруха и заснеженный месяц нивоз.
Так что кушайте масло и тюрю, кашку, сало, шашлык и пюре.
Пережили до этого бурю, а сейчас благодать на дворе.
Будем кушать, пока что жуется, и пока голодов дефицит,
Будем жить, потому что живется, и пока ты по-прежнему сыт.
Этот мир эфемерен и хрупок. Зная это, опять согрешу
И какой-нибудь скотский поступок непременно еще совершу.
Все сожру – от ведра мармелада до последних лоханей лапши.
Жизнь идет! Вероятно, так надо. Что ж, мы с этим согласны. Якши!