В терновом, краденном венце,
кумир пивных и подворотен,
был так брезгливо благороден,
кривя улыбку на лице.
Семикопеечной струной
стихи звучали перебором,
сменяясь вечным разговором
о безысходности земной.
Сопровождаемый молвой,
он - продавец чужого горя,
ни с кем о вечности не споря,
бесшумно встав, побрёл домой.
Где безучастна и тиха,
как престарелая матрона,
с поэзий царственного трона,
сошла Метафора стиха.
А свято место заняла,
вмиг оценив сиюминутность,
принцесса "серость, лесть и мутность"-
Банальность мнимого тепла.