Роза БЕКНИЯЗОВА
МОНСТР
Поэма
Часть XI
ЖРЁТ ПРИМАНКУ ЗВЕРЬ В КАПКАНЕ
Жрёт приманку зверь в капкане,
Конец свой не подозревая,
Добычи сладкой он в тумане,
Вновь бдительность свою теряя.
Наживе легкой радуясь,
Он в пасти смерти ведь сидит,
Жрёт приманку он кривляясь,
С ухмылкой Азраил глядит.
Дивясь он жадности сей зверской,
Наблюдая не спешит аж смерть,
Картине бренной, тяжкой, мерзкой,
Немеет дьявол, сам чёрт, смерч.
Трясёт мир тёмная борьба,
Гнетут мирские берега,
И бьётся мерзкая гурьба,
Как тщетны в бренной их бега.
О, мерзость, подлость тёмной черни,
Страшны коварства люда, жадность.
Боже вразуми! Разум им верни!
Ужасна черни к грязи падкость.
Наживе сладкой дивясь,
Яду на златом блюдечке,
Грызёт и чавкает кривясь,
У смерти сидя на крючке.
Хлопок. Лишь вскрик и пустота.
Скрип. Лязг. Железного капкана.
Мрак. Вдруг сплошная темнота.
В хладу неземного тумана.
О, жадность. Черствая душа,
Сведёт к могиле ведь всегда,
Он в мире лучшее круша,
Вконец исчезнет навсегда.
В КРОВИ КАК БУДТО НЕБОСКЛОН
О, новый мир, он словно ад!
Паёк и жесткая кровать.
О, боже лад хоть ты не лад!
Но слово должен здесь держать.
Оружие. Стрельба. Муштра.
Подъём. Ученье. Снова бег.
Кипело в душе монстра,
Ведь ждал его горящий брег.
В крови как будто небосклон,
Шумели беспокойно ветры,
Кто знает жизни сей наклон,
Ведут прямо в пасть нас смерти.
И крепли духом, телом здесь,
Юнцы, что не знали мира лживость,
Казалось, бренный сей мир весь,
Готов к борьбе за справедливость.
Овладел за короткий срок,
Настырный парень Тасбури,
Как виртуозный игрок,
Всеми приёмами борьбы.
Он мог мяукать словно кошка,
Как барс застигнуть жертву врасплох,
Он точно знал момент броска,
И нанести смертельный удар.
Здесь строгий режим, распорядок,
Везде, повсюду был порядок.
Влекла кровавая река,
Простого, сельского паренька.
Он духом здесь окреп. Стал властен.
Он сердцем верил лишь в кумира,
Носился в боевом мундире грозен,
И чувствовал себя властелином мира.
СУДЬБА О, МАЧЕХА МОЯ
Судьба о, мачеха моя,
Недостоин я твоей любви,
Несчастна о, моя звезда,
Не слышишь ты мои мольбы.
Скажи зачем ты обманула,
О, где все светлые мечты?
Почему ты не остановила?
Я был ребёнком ведь почти.
Мы часто следуя грезам,
Теряем счёт ведь мы мгновеньям,
Поверит кто твоим слезам,
Подвёрг себя коль испытаньям.
Не милы светлые рассветы,
Решенье сделал давно рок,
Увяли жизни все цветы,
Не смыт ведь нам с души порок.
В трясине жизненной стремнины,
Найдём ли утешенье вновь,
Идём на поводу судьбины,
Пока не остановится в жилах кровь.
Сорвать как с жизненной крутизны,
О, нежный лепесток удач,
Вновь в дебрях тягостной судьбины,
Одинок ты сердцем, лишь не плачь.
Средь знойных, дремлющих пустынь,
Не ищи ты правды лишь просвет,
Присядь немножко ты остынь,
Не рвись! Там тусклый, смутный свет.
Часть XII
ТАСБУРИ
Злая мачеха-судьбина,
Жизнь сплошная ведь кручина.
Всё хладит внутри нас льдина,
Что это борьба? Да, нет трясина.
Брожу всё по Земле один,
Забыт родными мне людьми,
И рок мой грозный господин,
Толкают в бой нас всё вожди.
И вспомнишь вдруг родной аул,
Степные дали ты родные,
Гурьбой мальчишки озорные,
Купались как в водах здешних куль.
О, ТЫ НЕСЧАСТНЫЙ НАЁМНИК
Однажды ты себя спроси,
В сей жизни суматошной, тёмной,
Кто я? О, только не тужи,
Не бейся над задачей сложной.
Попал коль изначально ты,
На тропу тёмную о, кривды,
Разбились светлые мечты,
И нет в груди твоей надежды.
Остались за чертой все дни,
Когда дерзал ты и горел,
И нет теперь уж к ним двери,
Не потеряй в жизни, что обрёл.
Поройся в грязном ты белье,
Прошедших, безвозвратных дней,
Найдёшь ли чистое тряпьё,
Иль утонут тебе в грязи.
Спроси однажды себя ты,
В сей жизни бренной о, кто я?
Ведь человек поверь однажды,
Исчезнет с бренной, с бытия.
Кто я? – спросил себя Бури,
Он был смышлёным, дерзким парнем,
Уж жизни бушевали бури,
Сомненья овладели сердцем.
Кто я на Родине? Изменник,
Кто здесь? Орудие в чужих руках,
Не идей святых ведь я сторонник,
Я исполнитель, не человек.
Я выполняю чужие воли,
Людей нечистых помыслом,
Как выйти мне из рабской доли,
Чтоб жизнь вновь наполнит смыслом.
Душою я роптать не смею,
Боюсь обратит свой взор,
О, мира сего создателю,
И ждёт меня людской укор.
Изречь хулы, бранится, плакать,
Хотел я обвинить сей мир,
Но обратит вниманье кто на слякоть,
Во мраке одинокий глас мой замер.
О, сколько отдал бы за то,
Вернутся к юности. Начать
Всю жизнь с чистого листа,
Но рок нам шанса ведь не даст.
Идёшь одинок, несчастен,
Доколь тебя о, смерть застигнет,
Рыдая сердцем, ты печален,
Махнёшь рукой. Пусть всё сгниёт.
Опять ты обманул себя,
Иль из безысходности своей,
Пойдёшь вновь сердцем ты скрепя,
Но с каждым днём тебе трудней.
Хотел ты заявит ведь миру,
Сказать своё и стать кумиром,
Но превратился ты в раба,
На голос нет у тебя права.
Ты исполнитель и убийца,
Ты безгласное существо,
Свобода теперь тебе лишь снится,
Не увидишь счастья торжества.
О, ты несчастный наёмник,
О, раб с кровавой ты рукой,
Заблудший в дебрях бренной путник,
На сердце с тяжкою мукой.
Во мраке ты страшась молится,
Смотрел со страхом в темноту,
Не смог ты жизнью насладится,
Вовлёк рок в темень, пустоту.
С душой запятнанной своей,
Устал, измучен, обречён,
Как с каждым часом тяжелей,
А взор твой в небо устремлён.
Застигнет ведь шальная пуля,
В дорогах бренных тебя однажды,
Поймёшь вдруг сердцем ты скрепя,
Давно, что сгинули надежды.
И тело забытое твоё,
О, станет пищей для ворон,
Не вспомнит тебя твоя стая,
С кем ты делил и хлеб, и соль.
Изуродованное забытое тело,
Бродячий ветер покроет пылью,
А солнце скатится устало,
За багрово-красный горизонт.
РЫЧАЛИ ПАРНИ СЛОВНО ЗВЕРИ
Средь серых безмятежных дней,
Скучал без дела Тасбури,
Его звала о, жар огней,
Рычали парни словно звери.
Однажды позвал его «отец»,
Сказал, что отдыху конец.
На боевое задание он их крестил,
Не знал он кому так мстил.
В путь выйдем лишь мы на рассвете,
Ждёт там нас важное заданье,
Свой путь у каждого на свете,
Блажён прошёл кто испытанье.
Захватим школу молниеносно,
Бури заложниками займёшься,
Там будет их о, множество,
С ними на волю прорвёшься.
Переговоры с властями,
Я сам один буду вести,
Молниеносно, беспощадно,
Надо операцию провести.
Почему школа? Бури в недоумении,
Тасбури не ожидал о, нет, лишь боя,
С малолетними детьми. Пыл рвении
Остыл. Душа его была в смятении.
Перечит не смел он «отцу»,
Что оставалось сорванцу?
Ружьё готовил всю ночь к бою,
Отвечал ведь за дело головою.
Остановился чёрный фургон,
Прямо перед дверью школы,
Открыли сразу они огонь,
Хлынули люди словно волны.
Но от автоматной очереди,
Обратно вновь бежали люди,
Крики, слёзы, паника,
Ревели испуганные дети.
Мальчишка испуганный в слезах,
Бросился к вратам бежать,
Автоматная очередь… В глазах
Застыл мир. Он перестал дышать.
Поражён бросился к нему,
Отважный юноша Бури,
Хотел он помочь ему,
Мальчишка был уже в крови.
Простой, сельский мальчишка,
С незапятнанной душой Бури,
Догнал жестокого наглеца,
Ударом оглушил его.
Обернулся он и вдруг увидел,
«Отец» стоял угрюм и зол,
Он страшно дико так взревел,
Что Бури совсем остыл.
Захватили они школу,
Стоял там шум, мольба и хаос,
Никто не смел пройти к проходу,
Гремел «отца» здесь страшный голос.
Загнали всех людей в спортзал,
«Отец» так ведь приказал,
Бури приказ лишь выполнял,
И бдительность свою не терял.
Рыдали тихо женщины,
Дети звали матерей,
Никто не знал здесь лишь причины,
О цели в масках парней.
Были переговоры с властями,
Обещанье?! Лишь тянули время
Грозились расправой с заложниками,
Пришлось нести всё это бремя.
Смеркалось. Обещании нет.
Забеспокоились бандиты,
Вокруг темно. Погас свет,
Уж, сколько заложников убиты.
Стемнело. Начался вдруг штурм…
Погашен свет. Кромешный ад.
И бился человеческий шторм,
Крушился план. Нет путей назад.
Стоял здесь страшный шум и гам,
Мольбы о помощи людей,
Растерян был «отец» и сам,
От неудавшихся идей.
Тряслась вся банда в ловушке,
Искали они пути отхода,
Ведь знали держать их на мушке,
Казалось, нет здесь выхода.
Тогда он предал огню всю школу,
Поднялся чёрно-бурый дым,
Удалось спастись о, в суматоху,
Кучке бандитов с «отцом» крутым.
Обернулся Бури и увидел,
Как школу обжирало пламя,
Детские крики, плач он зрел,
Язык огня во мраке как знамя.
Слышны душераздирающие крики,
Пламя. Рыданья. Беготня.
И рёв пожарной машины,
Казалось, в огне о, вся земля.
Как будто что-то оборвалось,
В груди деревенского парня,
Душа воспротивилась,
При виде грозного огня.
Мелькал лик школьника в форме,
В крови. Широко раскрытые глаза,
Осталась его душа навеки в школе,
И застыла в очах слеза.
Он думал о судьбе людей,
Запертых им в спортивном зале,
Он понял вдруг, что он злодей,
Всех грёз радужных провале.
Шёл за гурьбой, как заводной,
В ушах звенел тот шум и гам,
Шли долго по дороге тёмной,
По узким и кровавым тропам.
В душе гремела вновь гроза,
В груди темно, как ад кромешный,
В глазах лишь жгучая слеза,
Вокруг дышал лишь мир сей грешный.
ЧУЖОЕ СОЛНЦЕ
Чужая страна. Чужие ветры.
Чужое солнце. Чужая земля.
Мечты все пылкие уж стёрты,
Покайся сердцу ты внемля.
О, столько ты прошёл дорог,
И пролил сколько крови ты,
Хвалёной правды, где порог,
В груди бурлили не те мечты.
Дом твой степи и долины,
Друзья коварные убийцы,
В оковах тяжкой ведь судьбины,
Рыдают даже кровопийцы.
Плескались люди словно волны,
Как будто ищут себе приют,
Скитались по бренной они вольны,
Их тьма и ад впереди ждут.
И шла ничтожная толпа,
Сырыми тёмными ночами,
И чёрной яростью полна,
Хладны, с кровавыми очами.
Часть XIII
ОПЯТЬ ОШИБКА…
Сгустились чёрные вновь тучи,
Ненависть хлынула волной,
Не греют солнечные лучи,
Сердца обманутые во бренной.
Что дало коммунизм людям?
Лишь мечту и грёз он рой,
И какой же ждёт нас «изм»,
Думать надо бы порой.
Поражение коммунизма,
То победа ли народа,
Кто знает тайну механизма,
Развития человеческого рода.
Опять гром, молния, призывы,
Опять зовёт нас чудный брег,
Опять ошибка. Опять срывы.
Опять с начальной точки бег.
Поражения, неудачи,
Неспособность плыть при шторме,
Крах мечты и боль утраты,
Заблужденье было в норме.
Нестабильность во всей сфере,
На верхушке «чехарда»,
Результатов нет в реформе,
Всё сплошная ерунда.
На верхушке столкновенье,
А внизу столпотворение,
Наступило ли прозренье,
Предстоит ли испытание?
Неумение, неспособность,
Сформировать хотя бы цель,
И решении скороспелость,
Вновь корабль сел на мел.
Вспышка вновь то там, то здесь.
В постсоветском пространстве,
В экономике регресс.
Но нет предела в их чванстве.
Каждый строил дом как может,
Выбирая краску сам,
Он внимательно рисует,
Предавшись в одиночестве грезам.
Жизнь в постоянном изменении,
Залитый сияющим светом,
Прекрасна чистота стремлении,
Окрашена вся ярким цветом.
Но не так чисты стремления,
В ходу здесь чёрно-белый цвет,
Терпели крах все изменения,
Глазел на переполох весь свет.
КУДА СТРЕМИШЬСЯ МИР ПОСТЫЛЫЙ
Куда стремишься мир постылый,
Без сердца, лика и идей,
Бредёт куда-то люд усталый,
Средь бурных, суматошных дней.
Куда вас гонят ветры жизни,
Опять схватив вас на лету,
Опять скитается по свету,
Свободный ветр даря надежду.
О, вольный ветр расскажи,
О правде, истине земной,
Скажи зачем во мраке лжи,
О, мутишь вновь ты род людской.
О чём мечтают люди бренной,
Куда стремится сей поток,
В сей жизни тёмной, скоротечной,
О, люди, как беда, потоп.
Всё рвётся грозная лавина,
Опять идеей пронзена,
И жаждой мести вновь полна,
В неизвестность вновь устремлена.
КТО ВИДЕЛ БУРИ РОКОВЫЕ
В океане бренности опять,
Каждый взял свой собственный путь,
Сей жизни суть, чтоб им понять,
Им прежде в бездне утонут.
Кто видел бури роковые,
Грезу спесивой о, волны,
Когда здесь ветры штормовые,
О, были яростью полны.
Кто видел бледную луну,
О, льющий сумрачный свой свет,
Застывший в горести природу,
Что ищет в темени просвет.
Оборвана цепь. Вновь тонет плот.
В океане бушующего бытия,
Где грозный и великий флот?
Никто не предотвратил крушения.
Где блеск мечты и ожидании,
Куда исчез кровавый флаг,
Толпа вновь в горестном молчании,
Лишенная всех прежних благ.
Часть XIV
ПОКОЛЕБАЛАСЬ ВЕРА ДЕРЕВЕНСКОГО МАЛЬЧИШКИ
Сжигали беспощадно жилые аж дома,
Их жертвой становился беспомощный народ,
Вспыхивал пожар и от людского шума,
Казалось, на земле самый сущий ад.
Поколебалась вера деревенского мальчишки,
В глубине души он горевал и ныл,
А на сердце зрели тёмные мыслишки,
А пока с гурьбою по теченью плыл.
Пред глазами застыл образ мальчика,
В крови он весь, с протянутой рукой,
За что? Будто хотел спросит злоумышленника,
И удержаться хотел за подол тёмной, бренной.
И ходил он сам не свой,
В разладе с сердцем и душой,
Выполнял долг как заводной,
И шел он по тропе сей тёмной.
Заметил колебанье парня,
Коварный, хитрый их «отец»,
Позвал тут помощника,
Займись им сказал наконец.
***
О, человек ты жалкий! О, подопытный кролик!
Опять над тобою трунит сатана,
Твоя мысль, мечта была ведь не велик,
Средь волны бушующей грозного океана.
Пошла здесь в ход угроза, простые наставленья,
Борьбы их святой о, мировое значенье,
В сей жизни у каждого есть своё назначенье,
Уготован рай тому, прошёл кто испытанья.
Пошли в ход все средства опять для воспитанья,
И человек становился, как без сердца робот,
Он выполнял безотказно все данные заданья,
Уж не было у него сил себя побороть.
О, АДА ТЁМНОЕ ТВОРЕНЬЕ
И опять заданье и опять лишь смерть,
Вновь горели транспорт и мирные села,
И носилась кучка бандитов словно смерть,
Лишь слеза и горе вслед за ним брела.
Повсюду оставляли они кровавый след,
Месть и смерть, как будто в жизни их девиз,
Во имя чего идёшь? Не молчи ответ.
Жизнь превратилась в смертельный круиз.
«Отец» ему и бог здесь и командир,
Бури себя героем почти себя уж мнил,
Подкован, смел и грозен, он был и дебошир,
Он верил лишь в «отца». С мечтой пустою жил.
Сжигал, он грабил, убивал,
О, ада тёмное творенье,
Он всё святое забывал.
Внутри ко всему презренье.
Он сердцем зачерствел совсем,
Смерть, слёзы, кровь – обычный день,
В борьбе не церемонился ни с кем,
Был изворотлив, как оборотень.
Сжигал всё на пути громил,
Забыл он жизни бренной суть,
Крушил, ненавидел, дерзил,
Вокруг него царила жуть.
Часть XV
УЛЕТУЧИЛСЯ РОЗОВЫЙ ДЫМ
Распалась грозная держава,
Улетучился розовый дым,
Взяла свой курс каждая страна,
С лицом она была прежним.
Свой путь?! Свой курс?!
Быть может это трансформация и деформация
прежнего строя,
Слова все здесь абсурд…
Лишь подправленная, подкрашенная
и подмазанная,
Но не шла машина старая,
поржавевшая.
Однако не было теории,
Научно-обоснованной,
Об общественном развитии,
Кто думал о судьбе народной?
Колыхалось беспокойно,
Море тёмное опять,
Время было неспокойно,
Чтобы суть всего понять.
Каждый ратовал за правду,
Рвался, верил и дерзал,
Не терял никто надежду,
Кто как мог тут путь держал.
И смех, и грех –ни логики, ни теории,
Души усталой то как бред,
Открой страницы ты истории,
Найдёшь ли правды там хоть след?
Не всегда люда желанье,
Совпадает с их делами,
Чужое тянет их вниманье,
Идут чужими ведь тропами.
У каждой здесь свой путь развития,
Повсюду фальшь и брызг речей,
Не имея теоретического основания,
Кричат на весь мир сильней.
И бьются яростно о скалы,
Легкомысленные волны,
Рвались в небо грёз полны,
И бесславно опять пали.
Вновь бежит мутна вода,
Всю тоску внутри храня,
О, не скажет никогда,
Правду внутри хороня.
СТРАННА ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА
О, жизнь страшная, как ад,
Повсюду гром, слеза и смерть,
Кого ж на помощь тут нам звать,
Когда во гневе бродит смерч.
О, вихрем пролетая вновь,
Сметёт она ведь правду, ложь,
Сей бренный мир бьёт вновь озноб,
Ты правду только не тревожь.
Хранил же ведь мечту в груди,
О, ты отчаянный народ,
Совратил ли глас Иуды,
Когда прозреет людской род?
Тропами узкими идёт,
Опять многострадальный народ,
Никто не знает, что их ждёт,
Пройти им чрез темень, брод.
Странна природа человека,
Смирённость, слабость его страшна,
Идут неспешно чрез века,
В согласии с демоном вражды, зла.
Хоть мужество не покидало люд,
Всё ж падал он порой так низко,
Не знает жизни цену отнюдь,
Казалось, счастье о, так близко.
Из какого материала человек,
Он то оборотень, то ангел,
То непримирим и так крепок,
То слаб, не знает свою цель.
Их не смутит, нет, сей жизни зло,
И подлость, и обманутые мечты,
Лишь время безостановочно шло,
А люд ничего не делал почти.
Страдая молча ведь износит,
Он сердце бедное своё,
Время безжалостно уносит,
Зачем сожаленье ему твоё.
От пустоты внутри люд вздрагивал опять,
Казалось, в жилах остановилась кровь,
Он жизнь ведь так и не смог понять,
Была ли она пустая лишь погоня.
Дерзал, рвался, мечтал. Какое безумие!
Старался, верил и слово он держал,
Охватило вдруг их уныние, малодушие,
И крах их настигал, страдал он и рыдал.
Казалось, жизнь прекрасна и светла,
За горизонтом спряталась мечта,
Манила их всегда блестящая звезда,
Страшить, но их всегда падение, жизни дно.
Придёт черёд всему. Настанет грозный час.
Оборвётся жизни сей о, розовая нить,
Над бренной зазвучит о, рока грозный глас,
О, в конце он люда безжалостно ведь сгубит.
И барахтается в море жизни человек,
Чтоб кончину бренной как то удалить,
Но во бренной о, как скоротечен век,
Бесполезно молить, ведь не пощадит.
И опять над людом сатана трунит,
Человека в бренной скоротечной знобит,
А бренность их голубит, а потом погубит,
Лишь природа мать всё о нас скорбит.
(Продолжение следует)
Аул – деревня
Куль - водоём