Проклятие калеки

 
 
 (Криминальная повесть)


Всем нужно зарабатывать на хлеб.
Каким путём? Здесь выбор безграничен.
Кто продаёт себя, кто чистит хлев, –
Одно грешно, другое же обычно.

Кто рвётся на заводы, кто в разрез,
Кто продаёт наркотик, кто оружье.
А кто-то, смастерив себе обрез,
Берёт себе, что он считает нужным.

Потребности различны у людей –
Один довольствуется хлебной коркой,
Другому хлеба с маслом, хоть убей,
А третьему и с маслом и с икоркой.

 *

Герой наш человек, как человек.
На вид, спешу здесь сделать замечанье,
Интеллигент - ученый, врач иль клерк,
Взгляд смелый, умный, но печальный.

Лет тридцать отроду. Высокий рост.
Блондин. Голубоглаз. На вид спортивный.
Успел, однако же, отправить на погост
Десятка три, за доллары, рубли и гривны.

Вот так он зарабатывал на хлеб –
У каждого своя мораль и принцип.
Убийца – это тоже человек.
Он должен есть, чтоб не смягчался бицепс,

Чтоб не дрожала в нужный миг рука,
Чтоб видеть на все сто и даже боле.
Он убивал в упор, издалека,
И получал за смерть крутую долю.

 *

В нём совесть умерла в семьнадцать лет,
Когда был бит толпою отморозков.
Тогда он принял жизни их секрет –
Убей, чтоб жить, пока не будет поздно.

Убей - чтоб жить. Живи – чтоб убивать.
Усвоил принцип этот он отлично.
Не верил в Бога и в Святую мать.
Как старец был ещё в прыщах практичен.

Любил читать научные статьи,
Любил послушать Моцарта и Баха.
В гостях у бабки видел смерть свиньи
И взгляд её, трепещущий от страха.

Страх возбудил к насилью интерес,
Он понял , что охотник от рожденья.
И сделав из ружья себе обрез,
Он зло стрелял. Всегда на пораженье.

Стрелял в мишени, видя черепа,
Стрелял он падая, на вскид, на шорох.
Он понимал, что пуля не слепа
И потому держал сухим он порох.

 *

Всё, как у многих – школа, институт,
Азы хватал он без труда, красиво.
Но он узрел другую жизни суть
И на диплом смотрел лишь, как на ксиву.

Менялась жизнь. Как дерево к зиме
Социализм остался без наряда.
И приходило новое извне
И доллар становился заурядным.

Властей кораблик стукнулся о мель,
Рос криминал со скоростью бамбука,
И к деньгам лёгким приоткрылась дверь
И наш герой вошёл в неё без стука.

Без громких слов, без робости в глазах,
Зайдя в притон к известному бандиту,
Сказал: - Я выполню любой заказ
Без лишних слов. Надёжно. Шито-крыто.
 
И далее, - Границ не знаю я.
Чем выше масть, тем выше, значит квота, -
Налил себе коньяк через края
И опрокинул с тОстом - За работу!

Вор посмотрел в холодный дерзкий взор.
Два айсберга в глазах его сверкали.
«Нет не алкаш», тотчас подумал он,
Увидя хватку пальцев на стакане.

-А как мне звать тебя, нежданный гость?
Спросил бандит, прикуривая „Winston“.
-Так с юности моей уж повелось,
Друзья мои зовут меня Артистом.

-Ну что ж Артист, не знаю почему
Тебе я верю, хоть почти не знаю.
С работой без проблем я помогу,
Тем более сам рук я не мараю.

Акт был подписан взглядом двух волков.
Рукопожатье, как печать сгустилась.
Герой-Артист стал киллер у воров
И на него работа навалилась.

Заказы шли, как стрелки на часах,
Лилась кровица, полнились остроги.
Банкиров, депутатов мучил страх,
Когда они читали некрологи.

Артист нажил приличный капитал,
Жил широко, любил сорить деньгами –
Нашёл он, что хотел и что искал,
Довольствуясь кровавыми делами.

 *

Он шёл по городу, глядя на жалкий люд
И в каждом встречном видел только жертву.
Сегодня спят, работают и пьют,
А завтра вдруг знакомятся со смертью.

Зашёл в кафе, где он любил порой,
Бывать. Любил уютный, тихий угол.
И заказал под бутерброт с икрой
Стаканчик кофе, чёрного, как уголь.

Бармен поспешно выполнил заказ,
Ему симпатизировал сей малый.
Он не навяжет будничный рассказ,
Не сплюнет на пол и не крикнет матом.

БармЕну разговоры не нужны,
Сыт бАрмен разговорами по горло.
Один мычит: «Любовник у жены»
И вдруг заплачет нудно и позорно.

Другой начнёт политиков ругать,
Ещё один читать мораль о нравах,
Ругаться матом, в грудь себя стучать
И повторять: «Обидно за державу».

 *

Артист сидел, в окно на дождь глядел,
Напиток чёрный медленно глотая.
В стране кругом творится беспредел,
Природа-мать его дождём смывает.

Так думал он. Вдруг отворилась дверь,
Вошла Она, внеся с собой прохладу
И заказала бАрмену коктейль,
Кафе окинув равнодушным взглядом.

-Артист, привет! Уже к тебе лечу!
Где пропадал? Давно тебя не видно.
За столик села и зажгла свечу,
Сверкая красотою и прикидом.

Разговорились. Так, по мелочам.
О том о сём. Всё в основном на шутках.
Артист с ней в разговорах не скучал.
Была девица эта проститутка.

В душе философ, часто параллель
Он проводил между собой и ею.
Жизнь у обоих словно карусель,
Где нету места совести с идеей.

Они укладывали фраеров, –
Она - в постель, а он своих – в могилы.
И брали за услуги, будь здоров,
Рубли и «зелень», тугрики и лиры.

 *

Кафе наполнил шум и гам людей,
Среди столов носился шеф проворно.
Не замечая взгляда на себе,
Сидел Артист, вкушая кофе чёрный.

Пришла пора, пришёл его черёд.
Все в жизни смертны, всё, увы, не вечно.
И вор сказал: -Пора пускать в расход.
Последний раз расплатимся картечью.

Он много знает, - Довод этот прост.
Решили быстро, как убрать проблему,-
За упокой души сказали тост.
А дальше всё, по всем привычной схеме.


Кого послать, чтоб выполнить заказ?
Должно пройти всё гладко, как по маслу.
И Вор предложил: - Пусть стреляет Стас.
Он новичок, но парень, видно, классный.

Стас испугавшись, вид не показал.
Он видел кровь, но в честных поединках.
- Все будет сделано, какой базар.
Считайте, что Артист уже под вилкой.

 *

Прошла неделя после сходняка.
Стас в тире заглушал поток волнений.
При выстрелах не дёргалась рука
И в дырках испарялись все мишени.

Стас знал Артиста по его делам,
Но видел лишь на черно-белом фото.
Противника Стас долго изучал –
Серьёзный враг. Опасная работа.

И вот сегодня, в этот хмурый день,
Решился он взглянуть в глаза убийцы.
Ходил за ним по городу, как тень
И следом заглянул к эпикурийцам.

Сидел, смотрел за парой за столом
И видел и не видел их веселья.
Смотрел на лица, думал о другом,
«Не есть ли смерть другое измеренье?».

Стас в рай не верил, в церковь не ходил.
Жизнь понимал, как случай полупьяный,
Который путь родителей скрестил
И выкинул его на свет без плана.

Он дрался смело в юности своей.
Учился плохо, но читал запоем.
И в лабиринтах путанных идей
Воспринимал бандитов, как героев.

Стас в банде был зелёным новичком
Убийство- это было делом новым.
Заказ он принял, как судьбы излом,
Борясь с собой и с чувством незнакомым.

 *

Артист взглянул украдкой на часы,
Висевшие над новым ярким баром.
Вдруг у стола кавказские усы
И ругань вперемешку с перегаром.

Арслан, так звался этот сутенёр,
Крутой на вид, но разума лишенный,
Сын диких и красивых южных гор
Стоял, в прикид столичный облачённый.

- Где шлялась ты полночи напролёт!
Акцент давя, сказал кавказец хмуро,-
Как смела ты оставить у ворот
Клиентов, что тебе привёл я, дура?

Рука взметнулась пятернёй, застыв
В кисти Артиста. Дёрнулась безвольно.
-Вали отсюда! Выпей и остынь!
Сказал убийца тихо и спокойно.

-Кто ты такой? Как смеешь... твою мать
Качать права, которых не имеешь?
На что услышал: - Как тебе сказать,
Я смерть твоя. Ты скоро мне поверишь.

Кавказец побелел словно стена,
Под взглядом глаз колючих и безцветных.
В мозгах искал он жёсткие слова,
Боясь оставить наглость безответной.

-Мы встретимся ещё,- промямлил он, -
Мир ведь квадратный. За углом столкнёмся.
И развернувшись, вышёл быстро вон
Сухой язык мусоля зло о дёсна.

-Он съест меня живьём, ползучий змей,-
Шепнула проститутка тусклой свечке.
-Не бойся, крошка. Будет всё О`кау
Прости, пора. Увидимся. До встречи.

 *
 
Оставив щедро деньги на столе
Артист махнул рукой и в дождик канул.
Найдя затылок с кудрями в толпе,
Последовал за ним походкой пьяной.

Кавказец шёл, скозь зубы матерясь,
Злясь на себя за отступ недостойный.
Не видя, как асфальт сменила грязь,
Забрёл в проулок узкий и спокойный.


«Куда иду я? - вдруг подумал он. -
Мне нужно отомстить ему, сейчас же.
Взял из кармана куртки телефон:
«На то и существует братство наше».

Но вдруг шаги услышал за собой
И сердце от испуга защемило.
Почуял он своей гнилой душой
Холодный запах вырытой могилы.

-Эй, ты! Остановись на пару слов,-
Давай закончим спор без проволочек.
Джигит услышал Асраила* зов
И страх пронзил его до самых почек.

Страх победил. Он бросился бежать,
Но в десяти шагах услышал выстрел.
Упал на спину он, не в силах встать.
Бедро горело и мешались мысли.

-Ну что? – раздался голос словно гром,-
Взгляни на смерть и помолись Аллаху.
Сталь дула придавила жалкий стон, -
Щелчок избавил грешного от страха.

Контрольный выстрел дыркою во лбу
Украсил лоб джигита кляксой чёрной.
Артист ногою труп перевернул
И в ночь ушёл, размеренно, спокойно.

 *

Холодный дождь загнал люд по домам,
Навстречу шёл всего один прохожий.
Их взгляды встретились до боли по глазам
Ударом встречным, как клинок о ножны.

Стас знал Артиста. Тот его не знал,
Но в Стасе сразу же врага учуял.
Хотелось снова вытащить наган
И выпустить ему в затылок пулю.

Но силуэты мирно разошлись,
Поёживаясь от дождя и стужи.
Артист вскочил во встречное такси,
А Стас увидел труп в кровавой луже.

Картина ужаснула лишь на миг:
«Тебя, видать, Артист в Эдем спровадил.
А всё же, как оскал у смерти дик»,-
Подумал Стас:- «В Москве ты только гадил».

 *

Прошло дней семь. Нежданно выпал снег.
Вор трубку снял и позвонил Артисту.
- Проблема есть. Получишь жирный чек ,
Но сделать надо, знаешь сам, всё чисто.

Факс выдавил портрет. К нему досье:
Банкир, под сорок, важный и холёный.
P.S., как и в любом другом письме –
Оружие возьмёшь у дяди Сёмы.

Артист побрился, закусил слегка,
Футбольный матч смотря в прямом эфире.
Маршрут знаком и время есть пока.
«Убью часы, потом уж и банкира».

 *

Седой мужчина, лет под пятьдесят,
Бурил перрон колючим, острым взором,
Ища в толпе задёрганных солдат
Майора, прикатившего на скором.

Киоск, второй от входа на перрон
Был для двоих условным местом встречи.
И как всегда уверенный майор
Торговцем был лишь в двух шагах замечен.

-Привет! – Привет!- Недолгий разговор,
Рукопожатие, бумажек тренье.
Так обменяли Сёма и майор
Свои товары в камерах храненья.

Майор с торговцем быстро разошлись,
Не стоит здесь без повода светиться,
С толпою многолюдною слились
И растворились в разношёрстных лицах.

Катилася война, как снежный ком.
Чечня тонула в крови и пожарах.
Майор сплавлял оружие тайком
Боевикам и киллерам с наваром.

Сейчас опять отхватит жирный кус,
Уйдёт в загул с какой-нибудь матрёшкой.
При званьи, орденах, примерный муж,
Ел он со всех столов огромной ложкой.

 *

Торговец осторожно код набрал,
Из камеры холодный дух повеял.
Достав тяжёлый чёрный чемодан,
Он взглядом знатока его измерил.

Размеры подходили под заказ.
Кидок, так думал он, здесь неуместен.
Он убеждался в этом много раз,
Мир для лукавых в нашем деле тесен.

Торговец был уже на полпути
К автостоянке у большой дороги.
Уже достал из куртки он ключи,
Как вдруг пред ним возник мужик безногий.

-Голубчик, дай деньжат, тоску залить.
Молиться за тебя я буду Богу.
Да не скупись ты, дай хоть закурить.
Калеке дай. Не обходи, двуногий.

-Пшёл вон! Катись-ка ты, да пошустрей!
Не то закончу, что начали немцы.
Что липнешь, лягушонок, как репей?
От наглых морд уж некуда и деться.

Калека тяжко руки протянул.
Не за подачкой, нет, от зла наплыва.
Он срок ещё при Сталине тянул,
А там похуже, чем на фронте было.

Он видел смерть, бродившую как тень
По лагерям средь жалких полутрупов,
И равнодушно на неё смотрел,
Как смотрит сытый на тарелку с супом.

Край чемодана стукнул по кисти,
Слеза бессилья собралась во взгляде,
Вся боль, что накопил он в жизни сей,
Слилась в одно короткое проклятье.

-Будь проклят ты, зажравшийся гордец,
Будь проклят вместе с чемоданом черным.
Сегодня ты увидишь свой конец.
Поймёшь, на что скотина обречён ты.

-Будь проклят ты, будь проклят чемодан,-
Не прекращал калека и ругался.
Торгаш подумал, что ж я за болван,
Зачем же я с калекою связался.


-Будь проклят ты! Чтоб чёрт тебя побрал,-
За грудь хватаясь, прошептал безногий.
Боль в сердце отпустила, он упал
Обрубком жалким на асфальт дороги.

 
 *

Без происшествий к дому подкатив,
Решил Семён без долгих отлагательств
Набрать на чемодане нужный шифр,
Проверить, что привёз майор-приятель.

Доволен Сёма. Всё как на заказ,
Винтовки две с оптическим прицелом.
Торгаш подумал: «Всё, в последний раз.
Продам и завяжу с опасным делом.

Готово ксиво, срублен капитал,
Под Веной дом с подругой поджидают».
Довольный ловкой сделкой Сёма встал
И вышёл на балкончик, напевая.

Взглнул на город, на паршивый люд.
Взглянул, как житель запада, с презреньем.
«Меня на днях колёса унесут
В край сказочный, в альпийское селенье».

Вдруг яркий свет глаза ему обжёг,
Картины жуткие пред ним поплыли.
Испуг, смятенье, ужас, словно шок
Лицо оплывшее перекосили.

 *
Артист проснулся: «Всё, пора вставать.
Пора идти за дорогой игрушкой.
Её мне нужно в тире пристрелять,
Банкира чтоб надёжно взять на мушку».

Взглянул в окно. Там во дворе такси
Артиста поджидало, как обычно.
Водитель свой, надёжен, молчалив,
Всегда в расположении. Практично.

Чрез полчаса, в условленный момент
Звонок залил квартиру дяди Сёмы.
Открылась дверь. Торгаш, как монумент
Стоял, жизнь выдавая слабым стоном.

Артист таким Семёна не видал.
Как привиденье бледнен, взгляд прозрачен.
Без лишних слов он дипломат отдал
И дверь закрыл, не пожелав удачи.

 *

А час спустя звонил другой герой.
Всё в ту же дверь, всё в том же новом доме.
И как Артист, Стас думал: «Боже мой,
Торговец явно пребывает в коме».

Не знал тогда, не тот и не другой,
Что к полночи Семён, дрожа всем телом,
Завьёт верёвку жесткою петлёй
И вздёрнется под потолком, под белым.

 *

Осенний воздух холоден и влажн,
Осенний город вечером пустынен.
Домушникам не до квартирных краж,
Сидят все по жилищам опостылым.

Артист гулял по улице ночной,
Он так всегда пред делом расслаблялся.
Порой встречался с уличной шпаной,
Но он её и в детстве не боялся.

«А может отойти от грешных дел?,-
Нежданно мысль, как молния блеснула,-
Ведь если честно, вид кровавых тел
Не возбуждает больше, как акулу.

Куплю домишко где-нибудь в глуши,
Рыбалка и охота, ну и книги.
Довольно собирал я барыши.
Всё надоело, я ведь не барыга.

Заметано. Я завтра по утру
В последний раз окрашу землю кровью.
Закончу эту дикую игру,
Как Ахилес покончил с жизнью Трои.

 *

Стас нервничал весь вечер на пролёт,
Мешались мысли, как коктейль в бокале,
Пора пришла открыть убийствам счёт
На жесточайшем в мире поле брани.

Опасная работа, что сказать.
Но есть и плюсы: деньги, уваженье,
Всё лучше, чем в степи кайлом махать,
Да от начальства ждать лишь снисхождения.

Крутнув монету медную в тоске,
Подбросил кверху, на орла поставив.
Монета соскользнула по руке
И укатилась. Чёрт куда не знает.

«К чему мне суеверные мечты?
Они для тех, кто не умеет драться,
Для тех, кто прячет головы в кусты»,-
Подумал Стас, но начал волноваться.

 *

Прогнало утро сумерки за дверь,
Туман сошёл, как пар с остывшей кружки.
-Сегодня будет ясный, тёплый день.
Сегодня зонтик нам не будет нужен.

Сегодня мы поедем в лес гулять,-
Шептал банкир кудрявенькой девчушке.-
Давай же, покидай свою кровать,
Да быстро собери свои игрушки.

В машину сели прямо у дверей,
(С шофёром, как положено богатым).
-Сначала к банку, там рабочий день
Закончим сразу и в лесок покатим.

Машина мягко тронулась вперёд.
Банкир обнял дитя своё с любовью.
Не знал он, что сей день им принесёт,
Что он окрасит галстук алой кровью.

 *

Артист под небом пасмурным лежал,
От лишних глаз сокрыт чердачным люком.
Он терпеливо жертву поджидал
Второй уж час, не издавая звуков.

Добро хоть одеяло прихватил –
Тепло высасывал бетон холодный.
Лежал Артист и взглядом острым брил
Машины и мужчин в прикидах модных.

 *

Машина подкатила, как корабль.
Банкир сказал: -На три минутки дочка.
Махну в бюро, потом умчимся вдаль, -
И нежно потрепал дочурке щёчку.

Банкир легко по лестнице бежал,
Когда на спуск давил Артиста палец,
Как вдруг перед прицелом прошагал
Шатающийся праздно кот-поганец.

-Ну, Бог с тобой. Машина вон стоит.
Ты взял в кредит у жизни три минуты.
Вернёшься вновь и будешь ты убит,-
Артист прикрыл свой нос, боясь простуды.

А доченька банкира между тем
Не находила в нетерпеньи места.
Тихонечко она открыла дверь
И соскользнула с кожаного кресла.

Мечтала папу встретить у двери,
Обнять его за то, что он хороший,
Поцеловать не позже, а теперь
И ручкой провести по бритой коже.

Банкир шагнул из банка за порог,
Навстречу дочь к нему бежала быстро.
Прыжок... и мягко спущен был курок,
И дочь в отца объятиях повисла.

Отец не мог мгновенье лишь понять
Взгляд дочери, покрывшийся тоскою.
-Дочурка, дочка, - начал он шептать, -
Кровь ощутив дрожащую рукою.

Убийцу стукнул жар, потом озноб
При виде сей трагической картины.
Испарины покрыли бледный лоб,
Глаза, как под давленьем округлились.

Артист смотрел в оптический прицел,
Не понимая, как мог ошибиться:
«Я много переделал грязных дел
И стал теперь ещё детоубийцей».

Мгновенья длились. Оптика сильна.
Она сжимала даль до полуметра.
Артист увидел два златых крыла
Спустившегося Ангела бессмертья.

Душа ребёнка медленным ручьём
Текла из тела к ангелу в объятья.
И пел печаль свою небесный хор,
И в такт качалось чёрное распятье.

 *

Стас наблюдал убийство из окна.
(Всей драмы перед банком он не видел).
«На этом он закончил все дела
И выйти из игры он должен, гнида».

Стас выдохнул протяжно раза два,
В одно с винтовкой слился, как с любимой,
Хотел уже курок спустить, когда
Его в Артисте что-то поразило.

Убийца взял ствол воронённый в рот,
Лоб бледный мелким бисером покрылся.
«Что он надумал, этот идиот?»
А чёрный кот спокойно рядом мылся.

Неужто он... неужто он себя ?
Не верил Стас картине непонятной.
Зубами нервно губы теребя,
Глядел он тупо, и шептал невнятно.

 *

Сухое эхо выстрел донесло.
Артист упал, как падают деревья,
Подпиленные зековской пилой,
Под действием земного притяженья.

Стас выдохнул опять, но вдруг застыл,
Как зомби он умел владеть собою.
Над телом у Артиста словно дым
Зависла туча серой полосою.

Стас видел, но не верил он глазам,
Как из пятна слепился чёрный Демон.
Никто иной, как сутенёр Арслан
Кружился плавно над Артиста телом.


Оскал улыбки высветил клыки,
Душа Артиста слабо колыхалась.
И Демона движение руки
В одно пятно обоих их сравняло.

Пятно зависло. Молнии заряд
В него ударил выстрелом прицельным,
Отправив души прямо в жаркий Ад.
И грянул гром. И задрожали стены.

Стас суд небесный молча наблюдал,
Прошедший пред глазами чередою.
Винтовку аккуратно он убрал
И выскочил на улицу стрелою.

На улице, не убавляя шаг,
Носился он без цели по проспектам.
В конце концов, попав на тихий тракт,
Без сил и воли Стас на землю сел там.

Сидел под ливнем, сильным и косым,
Под ливнем, что в тот день не предсказали,
Сидел у серой мокрой полосы
И музыку выстукивал зубами.

Дождь лил да лил. И воздух почернел,
Настала ночь, морозом приударив.
От холода и дум Стас онемел.
Страницы жизни тяжело листались:

Убитый на асфальте сутенёр,
Торгаш с безумным взглядом привиденья,
Артиста труп под дьявольским пятном ...
И вдруг явилось Ангела виденье.

 *

Машина тормознула перед ним,
Открыла дверцу девушка-водитель,
Сказала просто: -Парень, заходи!
Промок ты, милый, до последней нити».

Опешил Стас, на девушку глядя:
Знакомый Ангел, но в земном прикиде.
«Быть может, что спасёт она меня?»
Сел и сказал: -Вези меня, водитель!

Вези от зла, от крови, от монет.
Вези! Вези куда-нибудь, подальше!»
И девушка включила яркий свет
И Стаса увезла от зла и фальши.

-----------------------------------
Асраил* -ангел смерти в исламе