Жизни ход никто не знает.
Постепенно привыкает
Маша к рабской своей доле,
- На судьбу не ропщет боле.
По заданию царицы
Утром красная девица
Вместе с солнышком вставала
И, умывшись, выступала
Во зелёные дубравы
Собирать растенья, травы
Для знахарства, волшебства,
Сглаза, порчи, колдовства.
В полдень во дворец спешила,
Травы мыла и сушила,
Их толкла и измельчала,
С реактивами мешала.
После этого девица
Шла в господские светлицы,
Их мела и убирала,
Всё от пыли очищала.
На ночь госпоже своей
Как лекарство от угрей
Из семян, травы, вина
Мазь готовила она,
Чай ей, кофе подавала,
Слух ей чтеньем услаждала,
А затем ложилась спать
На железную кровать
В своей маленькой светлице.
Уставала так девица,
Что мгновенно засыпала.
Утром вновь рассвет встречала,
Умывалась и молилась,
И опять весь день трудилась.
Коль минутка выпадала,
То подругам помогала:
Этой – шить, другой – кроить,
Третьей – что-то смастерить.
Потому её любили,
Уважали и ценили
Все невольницы царицы
И у всех светлели лица,
Когда Маша приходила,
Разговоры заводила,
Тёплым словом утешала,
В трудный час совет давала.
У неё была подруга,
А увидели друг друга
В первый раз они тогда,
Когда Маша, как всегда
В лесу травы собирала.
Там она и повстречала
Чернокосую служанку
И свою подругу Бьянку.
Девушка была красивой,
Смуглолицей, очень милой,
Но несли её черты
Тип восточной красоты.
Девы сверстницами были,
Вместе время проводили.
Получив на посещенье
От царицы разрешенье
Заповедных всех лесов
С целью сбора трав, плодов,
Далеко они ходили,
По дороге говорили,
Словно птички щебетали,
Те вопросы обсуждали,
К коим был их интерес.
Углубившись в тёмный лес
И окончив трудный путь,
Отдыхали где-нибудь
У воды в тени густой.
И любуясь красотой
Не истоптанной природы,
Погрузив ладони в воды
Озера ли, ручейка,
Иль простого родника,
Разговоры заводили,
Пели песни и шутили.
Бьянка там преображалась:
- Веселилась и смеялась,
Прочь отбросив грусть, волненье.
Раз в минуту откровенья
Она Маше рассказала
Как в страну Бреан попала
И в рабыню превратилась:
- На свет Божий появилась
Я принцессой по рожденью.
Но, к большому сожаленью
Мой отец – король Долдон,
Был в столице осаждён
Войском из Пантегерона
Под началом Родогона.
Он два месяца сражался,
Всё подмоги дожидался
Из союзного Бреана
И его царя Тиграна.
Но Тигран не смог явиться.
Говорят, жена-царица
Всех послов перехватила,
Мужу же не сообщила,
Что напал Пантегерон
На мою страну. И он,
Слушая свою супругу,
Не пришёл на помощь другу.
И три месяца назад
Наш прекрасный стольный град
Был захвачен Родогоном.
Так войну с Пантегероном
Проиграл король-отец.
Враг ворвался во дворец.
Мой отец жестоко бился,
Но бездыханный, свалился
Он, пронзённый в грудь мечом.
Старший брат был посечён
В той смертельной лютой схватке.
Младшую сестру в кроватке
Воин вражеский сгубил.
Королеву захватил
Ненавистный Родогон.
Мою маму отдал он
Лютым львам на растерзанье.
Выполняя указанье,
Воины Пантегерона
Приводили к Родогону
Всех красивых юных дев.
Он же, пленниц осмотрев,
Сам решал, как с ними быть:
Взять в полон, продать, убить.
И сама я в плен попала,
Что принцесса – не сказала.
Так меня продали в рабстово,
Привезли вот в это царство
На невольничьем базаре
За меня немало дали
Представители царицы
Рассказав про всё, девица
Очень долго убивалась
И слезами заливалась.
Маша Бьянку обнимала,
Ободряла, целовала,
Утешала, как умела,
Хоть в душе сама ревела.
Раз в далёкие дубравы
Собирать коренья, травы
Обе девушки пошли.
Там в одном лесу нашли
Они озеро лесное,
По размеру – небольшое,
А по форме – в виде ванны,
Берега его песчанны
Плавно в воду опускались.
Вокруг озера смыкались
Густо пышные кусты
Небывалой красоты,
- Ветви в воду опускали,
А на берегу стояли
Ивы, их густая тень
Даже в очень жаркий день
Знойный воздух освежала.
Низко над водой летало
Множество стрекоз игривых,
Длинноусых, яркокрылых
Бабочек и мотыльков.
Стайки рыбок и мальков
Поражали красотою,
Формой, цветом пестротою,
Как в аквариуме рыбки.
Ярко красные улитки
По растениям ползли,
Нежно лилии цвели
Жёлтым или белым цветом.
Щедрым солнышком согрето
Было озеро лесное
С очень чистою водою.
Девушки одежды сняли,
В озере купаться стали,
Вместе плавали, ныряли,
Очень быстро посмывали
С тела - пыль, с души – усталость.
Вдруг, обеим показалось,
- Кто-то прячется в кустах.
Ощутив тревожный страх,
Быстро девушки оделись
И пугливо огляделись,
А потом тропой лесной
Убежали прочь, домой.
***
Только с глаз девицы скрылись,
Как кусты зашевелились
И из них в один прыжок
На песчаный бережок
Вышел юноша красивый,
Вслед за ним и пёс игривый
Прыгнул. Псу он лечь велел,
Призадумавшись, смотрел
Долго девушкам вослед.
От рожденья двадцать лет
Было юному Азору.
Мы расстались с ним в ту пору,
Когда было ему – пять.
А теперь мы с ним опять
В этой сказке повстречались,
Словно и не разлучались.
Многое за годы эти
Изменилось в белом свете,
Ведь прошло пятнадцать лет.
Возмужал Азор, и нет
Ему в ловкости и силе
Равных, все мужчины были
Силой тела послабей.
Бегать мог он всех быстрей,
Всех выносливей он был
И красивым парнем слыл:
Светлоликий, кареокий,
Чуб кудрявый, рост высокий,
Взгляд весёлый и прямой,
Не курносый, не рябой,
Развиты и грудь, и плечи,
На спине своей далече
Он нести две тонны мог.
Мышцы тела, рук и ног
Бугорками выступали
И под кожею играли
При малейшем напряженье.
Никакого нет сомненья
В том, что своим духом он,
Как и телом был силён.
Получил он воспитанье,
А его образованьем
Мать-царица занималась.
Уж она то постаралась,
Чтобы сын её любимый
Был в науках неленивый.
Хорошо Азор читал
И нелёгкие решал
Устно многие задачи,
В общем, так или иначе,
К жизни подготовлен был,
Но всего сильней любил
Копья, дротики и стрелы
И метал их столь умело,
Что всегда наверняка
Цель разил издалека.
Он мечём владел искусно,
Это древнее искусство
Изучал двенадцать лет
И достиг того, что нет
В мире лучшего бойца,
кроме милого отца.
Очень он любил охоту:
По лесу или болоту
Часто целый день бродил,
Но всегда с добычей был.
Со своим свирепым догом
Он на льва и носорога,
На оленя, кабана,
На пантеру и слона
Без помощников ходил:
Бил копьём, стрелой разил.
Мог могучего быка
Он ударом кулака
Оглушить и с ног свалить,
Тушу на спину взвалить
И идти к себе домой,
Провожаемый толпой
Восхищённого народа.
В этот день Азор у брода
Долго просидел в засаде
И терпел не скуки ради
Он укусы комаров,
- Терпеливо ждал быков,
Что звериною тропой
Спустятся на водопой.
Но лишь звери показались,
Всплески громкие и смех.
Прыгнули быки наверх,
В чащу леса углубились
И из глаз Азора скрылись.
В общем, звери разбежались,
Смех и всплески продолжались.
И решил он посмотреть,
Кто посмел в лесу шуметь.
Взял он пса на поводок,
Чтобы тот напасть не мог,
Тихо по ручью спустился,
За кустами затаился.
Как на берег посмотрел,
Словно в миг окаменел:
В чистом озере купались,
Веселились и смеялись,
И играли в догонялки
Две прелестные русалки.
Обе были так прекрасны!
Их тела под солнцем ясным
Совершенством поражали,
Совершенством восхищали
И пленяли красотой.
Наблюдал Азор за той,
Что и кожею белее,
И косою посветлее,
Чем напарница казалась
И разительней смеялась.
Наблюдая за девицей,
Начал юноша томиться
Чувством новым, непонятным,
Но волнующим, приятным,
Нежным, искренним и ярким,
Очень тёплым, но не жарким.
Пока девушки плескались,
Меж собой перекликались,
Он узнал их имена:
Машенькою быть должна
Та, что краше и светлее,
Бьянкой – та, что потемнее.
Пёс его на лапы встал,
Ветки у куста сломал,
Ветки громко затрещали
И девчата убежали,
Прихватив свои одежды.
Не терял Азор надежды
С ними встретиться опять.
Он по платьям смог узнать,
Что красавицы-девицы
Его матери- цариц.
Во дворце её служили
И невольницами были.
Постоял Азор немного
И отправился в дорогу
Без добычи, сам не свой
Налегке к себе домой.
Маша в душу так запала,
Что желание пропало
Зря оружием махать,
Понапрасну убивать
На охоте птиц, зверей,
Зная, что они слабей
И умом своим, и телом.
Не того сейчас хотел он,
Не о том сейчас мечтал,
- Всю дорогу Размышлял,
Как с красавицей- девицей,
Без согласия царицы,
Снова свидеться сумеет.
Он и права не имеет
Со служанками общаться.
А при встрече, может статься,
Испугается девица
Его сана, а царица
Будет три часа корить
Лишь за то, что говорить
Он посмел с её рабыней,
Всем мужчинам и доныне
Строгий дан на то запрет.
Нарушителю же нет
В этом случае спасенья,
- Хворь за это преступленье
Появлялась у мужчины.
А служанка без причины
Вслед за этим исчезала.
Только лишь царица знала,
Что случается с рабой
И какою смертью злой
Бедолага умирает.
Потому Азор решает,
Чтоб царицу не гневить,
Всё в себе переменить:
Имя он своё изменит
И одежду тоже сменит,
И нательное бельё,
И оружие своё
Он заменит на простое,
Не такое дорогое,
Чтоб не принцем, а слугой
Повстречаться с девой той,
Что лицом своим и статью,
Даже в некрасивом платье
Всех красавиц затмевает.
Имя девушки он знает,
Знает чья она рабыня.
План готов: Азор отныне
Станет там искать зверей,
Где с красавицей скорей
Он сумеет повстречаться,
И кто знает, может статься
Даже с ней поговорить…
***
Дни идут и позабыть
Маша с Бьянкою успели
Страхи, что перетерпели
Возле озера они.
Обе девушки в те дни
Во дубравы не ходили,
- Травы вялили, крошили,
Стебельки и корешки
Растирали в порошки.
Это всё потом мещали,
Реактивом заливали
По рецепту от царицы.
Те настои, что девицы
Приготовить помогли
Через время бы могли
В колдовстве ей пригодиться.
Как-то грозная царица
Утром Машу в лес послала
И наказом наказала
Собирать одну траву,
- Не простую мураву,
А такую, чьи цветы,
Очень дивной красоты,
Раз в три года расцветают.
Чародеи называют
Ту траву – непырь-травой.
Вот знакомою тропой
Маша в чащу углубилась,
Вслед затем к ручью спустилась,
Где росла непырь-трава.
Вдруг услышала она
За спиною треск ветвей,
Будто кто-то шёл за ней.
Нет, не шёл, точнее – крался.
Потому, что постарался
Незаметно подойти.
Маше надо бы уйти,
Вовремя в лесу укрыться,
Но замешкалась девица.
Ближе, громче треск в кустах.
Маша ощутила страх,
На шум близкий оглянулась,
Увидала, содрогнулась:
Прямо к девушке шёл он.
-Грозный, страшный Родогон,
Тот, которого царица,
Пригласив из-за границы,
Одарила, обласкала,
Под его отдав начало
Верных стражников своих,
И который на других
Всех их быстро заменил;
Тот, который мать убил
И отца прекрасной Бьянки,
И которого служанки
Пуще дьявола боятся.
- На глаза ему попасться,
Равно – смерть свою найти.
Всё сметая на пути,
К жертве рвался Родогон.
Девушек насильно он
К низменной склонял любви,
- Три невольницы в крови,
Страшных муках и в печали
Из-за Родогона пали
По приказу от царицы.
Остальные же девицы
Родогона как чуму
Опасались, потому,
Чуть заслышав, прочь бежали,
Прятались и замирали.
Родогон был силиный, рослый,
Пучеглазый, рыжий, толстый,
С искривлёнными ногами
И предлинными руками;
Нос – как клубень у картошки,
Шаг пружинист, как у кошки,
Оспою лицо побито
И шерстинками покрыто
Тело. К Маше направляясь,
Плотоядно улыбаясь,
Жертву он свою схватил,
Руки за спиной скрутил
И сказал: - Постой, красотка,
Будь со мной нежна и кротка,
Крепко полюби меня
И скажи, что ты – моя.
И тогда, душа-девица,
Госпожа твоя – царица
Ничего и не узнает…
Маша рвётся и рыдает,
Но не равные их силы,
Дикарю не трудно было
Деву с ног ударом сбить
И на землю повалить,
Придавить к земле коленом.
В тот же миг злодей поленом
Мимо веток и стволов
Отлетел на сто шагов.
Стукнувшись о ствол дубовый
Словно молот трёхпудовый,
Он на землю повылился
И сознания лишился.
Девушка смогла подняться,
Оглядеться, отдышаться;
Видит Маша – перед ней
Не насильник и злодей,
А красивый парень статный,
Кожей чист, лицом приятный,
Я ясным взором и душой.
Он сказал: - Господь с тобой,
Раскрасавица – девица.
Нам нельзя здесь находиться,
- Родогон в себя придёт,
Нас увидит и убьёт.
Чтобы не было нам худа,
Поскорей бежим отсюда,
Постараемся укрыться!
Только красная девица
Шаг лишь маленький ступила,
- Боль в ноге её пронзила,
Да такая, что слеза
Навернулась на глаза.
Маша наземь опустилась,
Морщась за ступню схватилась,
Застонала и вздохнула:
- Знать, я ногу подвернула,
- говорит, - Беги один,
Благородный господин.
Я же тоже скоро скроюсь,
Где-нибудь в лесу укроюсь,
Лишь чуть-чуть утихнет боль.
Парень ей в ответ: - Дозволь
Понести тебя, девица
На руках, не то царица
Будет в гневе на тебя.
И пока ещё в себя
Не пришёл лихой злодей,
От беды уйдём скорей,
Скоро будем далеко!
И, сказавши так, легко
Машу на руки поднял
Вместе с нею побежал
Полон бодрости и рвенья
По ручью, против теченья,
Деве боли не желая,
Все преграды огибая,
Так бежал он целый час.
И у озера как раз
Наконец остановился.
На колени опустился,
Машу наземь положил,
Кровь с лица её отмыл,
Осмотрел больную ногу
И промолвил: - Слава Богу,
Всё до свадьбы заживёт,
Скоро боль твой уйдёт.
Никакого нет сомненья,
Это – просто растяженье.
Вот, мой тёплый плащ возьми,
Платье рваное сними,
Застирай его водой
И вот этою иглой
Воротник к нему пришей.
Жди меня и не робей,
Я здесь недалече буду,
- Может, что-то раздобуду
На еду, душа-девица,
Нам не худо подкрепиться.
Молвив этими словами,
Парень быстрыми шагами
В чащу леса углубился
И в засаде затаился.
Маша, боль превозмогая,
Себе палкой помогая,
Тихо к озеру спустилась,
Искупалась, освежилась,
Своё платье отстирала,
Починила, залатала,
Незнакомпа плащ надела.
Отдохнуть чуть-чуть хотела
Под высокою сосной,
И в её тени густой
Незаметно прикорнула,
Проще говоря – уснула;
От волнений так устала,
Что во сне и не слыхала
Как заступник воротился,
В куховара превратился:
Он разделал дичь, как мог,
На костре её испёк,
Добавляя к ней приправы,
- Перец, лук, коренья, травы,
Чтобы стала ароматна,
И чтоб девушке приятно
Было эту дичь поесть;
Он успел на пальму влезть.
Там, на дерева верхушке
Круглые, как ядра пушки,
Очень сочные, большие,
А по вкусу – неземные,
На ветвях росли плоды.
Их сорвал он для еды
На десерт. Принёс водицы
Для себя и для девицы.
А потом тихонько к Маше
Подошёл. Доселе краше
Он ещё не видел девы:
С благородством королевы,
С чистой нежною душой.
С девой, именно такой,
Он давно мечтал сдружиться,
А потом и пожениться,
Если б только не запрет
От царицы. В цвете лет
Он красавицу не сгубит,
И как крепко ни полюбит,
Не откроется в том ей -
Госпоже души своей.
Между тем она проснулась,
В сладкой дрёме потянулась,
На ноги легко поднялась,
Улыбнулась, засмеялась
И склонилась перед ним,
Молвив так: - Мой господин,
Ты, из чувства состраданья,
Не пугаясь наказанья,
Спас невольницу – рабу,
Ту, которая в беду
Очень страшную попала
И в беде той уповала
Лишь на Бога одного.
Знать – посланец ты Его.
Век тебя я не забуду,
За тебя молиться буду,
Твою волю исполнять.
Так позволь же мне узнать
Твоё имя, чтоб могла я,
Все молитвы сотворяя,
Бога об одном просить,
- К тебе милостивым быть!
Он в ответ: - Краса-девица,
Что достойна быть царицей,
И всех дев на свете краше,
Как зовут тебя? – Я – Маша,
Так назвал меня отец
И попавши во дворец,
Точно так же называюсь
И на имя откликаюсь,
Если грозная царица
Вызывает из светлицы
Приказание отдать
Или просто наказать.
- А меня зовут – Пилат.
Принцу я и друг, и брат,
Но молочный, а не кровный,
И слуга его покорный.
Вместе с ним я на охоте,
Хоть в лесу, хоть на болоте
Часто днями пропадаю,
Бью зверей и птиц стреляю,
С ним всегда я и везде.
И друг другу мы в беде
Очень часто помогали,
От невзгод оберегали.
Потому то Родогон
Мне не очень страшен, он
Погубить меня не сможет.
В этом деле не поможет
Даже грозная царица.
Но скажи, душа-девица,
Говорят, ты много знаешь
Языков, их понимаешь
И прекрасно говоришь.
Это так? Что ж ты молчишь?
- Господин, я отвечаю!
Языков я много знаю,
- Маша молвила ему,
- Но они мне ни к чему.
Мне они не пригодятся,
Если суждено остаться
На прислугах у царицы.
- Не горюй, душа-девица,
Жизнь ведь долгая такая.
Просьба есть к тебе большая:
- Может к будущему лету
Путешествовать по свету
Я уйду в далёки страны,
Где моря и океаны
Омывают берега,
А зимой метут снега.
Чтобы жителей понять,
Языки их должен знать.
Одному учить их трудно,
И звучат они так чудно,
Легче гору своротить.
Не могла бы ты учить
Языкам меня, девица,
Чтобы мог я за границей
Сносно знать, хотя б один?
- Я согласна, господин,
- Тихо Маша отвечает,
- Но когда и где – Бог знает,
Встречусь я с тобой опять!
- Здесь тебя я буду ждать!
Если быстро справишь дело,
К озеру ступай ты смело,
Никого не опасайся,
Только, чур, не открывайся
Ты, красавица-девица,
Если грозная царица
Станет, вдруг, пытать, где ты
Рвёшь коренья и цветы,
Будь всё время, как на страже
- Обо мне не думай даже
Никогда при госпоже.
Нам пора домой уже,
Пообедаем, попьём
И тихонечко пойдём
Мы в обратную дорогу.
Ты свою больную ногу
Туго лентой повяжи.
А царице расскажи,
Что коварный Родогон
На тебя напал, но он
На дороге оступился
И без памяти свалился.
Ты же к речке убежал,
Своё платье отстирала,
Там и подвернула ногу,
Осторожно на дорогу
И с больной ногой
Во дворец пришла домой.
Во дворце краса-девица
Госпоже своей – царице
В происшествии призналась,
И признавшись, разрыдалась,
Стала госпожу просить
Своей властью оградить
От повторных нападений
Потому, что нет сомнений,
- Родогон опять придёт
И на Машу нападёт
И тогда ей не отбиться.
Успокоила царица
Девушку и отослала,
Родогона же позвала
Вслед за тем в свою светлицу.
За невольницу-девицу
И корила, и бранила,
Под конец проговорила:
- Вижу я, что ты упорно,
Очень ловко и проворно
Нарушаешь мой запрет.
До других мне дела нет,
Пусть невольницы боятся
И к мужчинам приближаться
Не посмеют никогда,
Но запомни навсегда,
- Эту девушку не трогай!
Прочь иди своей дорогой,
Коль, случайно, повстречаешь,
А не то – мой гнев узнаешь
И останешься без трона,
Не царём Пантегерона
Будешь, а – простым слугой.
Прочь ступай из глаз долой!
Родогон ей поклонился,
Восвояси удалился,
Свою глупость проклиная,
Загодя обет давая
Впредь невольниц не касаться,
Как огня их опасаться.
Он ведь очень не хотел
Потерять то, что имел:
Виды на корону царства
И несметное богатство.