Ни для кого не секрет, что по осени цепи, вериги
И кандалы, осеняя набегами муз мой фиорд,
Вновь облетят, как волшебные наши – в чужих руках – книги,
С пьяных бессвязных молитв наугад, цифровых, бездыханных
На удивлённый, морскою болезнью истрёпанный порт,
Вновь отомрут все оковы и станут свободны туманы…
Так вижу я отмирание прошлого, так в хороводе
Октаэдрически-сложных сансар от тебя отпадут
Джунгли людей, изумлённые тем, что ты есть, тем, что ходишь
В их косолапых кощунственных дебрях, в их климите дышишь,
Тем, что без них ты возможна и тем, что тебя где-то ждут…
Так ты становишься дальше от них, а ко мне – ближе, ближе…
Так я бегу от зарока быть ключником и заключённым
В утлой своей тёмнокожей лунарне, где быть одному,
Так отрекаешься от обещания быть обречённой
Ты: и занозы, и ссадины нам отслужили, и море
Смыло темницу твою и мою раскрошило тюрьму…
Прошлое выродилось в анфиладу ручных бутафорий…
Если мы выдержим это, и выживем, не покалечим
Лоск наших крыльев о прошлое, то, что не нужно живым, -
Мы, алконосты индиго, мы, зрячих туманов предтечи –
Непобедимые будем, мы счастливы и белоснежны,
Будто жемчужный на глади вечернего озера дым,
Будем в своих уссурийских одеждах – вселенных безбрежных…
Целясь в горящую даль тетивою причала, в туннеле
Тесном летя по валторнам шалфейными вскриками сов,
Мы закалились, судьба не страшна нам, мы просто успели
В душном апреле – вдохнуть и сбежать, мы взлетели туманом
Над студнем дебрей, над монастырём часовых поясов…
Нам затянуло лучами закатов смертельные раны…
Ни для кого не секрет, что был каменный век, но – воздушный
Скоро настанет, и джунгли людей отомрут позади…
Радостно то, что - не Прошлое ждёт нас, что Завтра – послушно
Нам, что течение паводка времени бесповоротно,
То, что мы сами способны воскреснуть, друг друга – спасти,
То, что никто не сумел помешать нам - быть светом свободным.