Осьнемножки

ОСЬНЕМНОЖКИ

(из цикла «NATURE»)


Подсолнух

Я к тебе обращён, как подсолнух,
Всем лицом, существом и зерном.
И когда в помещеньи подсобном
Буду в выжимку я превращён,
Сохраню ли твою лучезарность,
Теплоту и сияние глаз?
Не хочу погибать. Лучше – старость
И к тебе обращённый анфас.

Помеха

Мне теперь гораздо лучше.
Стало тихо и светло.
Словно мной билет получен
До платформы «Повезло».
Я туда почти доехал.
Всё исполнится вот-вот.
Только есть одна помеха:
Что-то поезд не идёт.

Относительная жизнь

Не смотри на меня вопросительно,
Всё равно не отвечу сейчас:
Отчего я живу относительно
Красоты выпевания фраз.
Отчего мне важны сочетания
Черно-белых и радужных слов.
Так бесплодны бывают мечтания,
Но они мне дороже плодов.

Игра

Тебе порою кажется, что я
В тебе люблю свою мечту живую,
А все другие чувства предстоят
Чуть в стороне и горестно взыскуют,
Что не тебя, а о тебе слова
Боготворю, превознося до края.
Мне кажется порой, что ты права:
Я не люблю, а лишь мечтой играю.

Противоречия

В конце работы, ближе к вечеру,
Когда сумбурный день угас,
Сплетаются противоречия
В душе у каждого из нас.
Слетаются все тучи, кречеты
Обид, сомнений и тревог.
В конце работы, ближе к вечеру
Сплетается печаль и слог.

Стена

Одинокими сомненьями
Буду мучаться всегда.
Чуть затупятся со временем,
Но не сгинут без следа.
Но когда погибель грозная
Вдруг нависнет над страной,
Вся душа моя бесслёзная
Станет прочною стеной.

Любовь

Я люблю детей, искусство
И тебя за то, что ты
Встала там, где было пусто
И не стало пустоты.
А ещё, с тех пор как время
Обрело и плоть, и кровь,
Полюбил общаться с теми
В ком живёт сама Любовь.

Вера

Кто честно верит в человечество?
И выйдет ли из нас такой?
Тот, для кого земля – Отечество
А хаос космоса – покой,
Кто прозревает вечность звёздную
И видит мрак, но смотрит вновь,
И кто сентиментальность слёзную
Не принимает за Любовь.


Повторение

Что можно придумать такого,
Чего не придумал никто?
Пытаться, увы, бестолково.
Всё будет не так и не то.
Прошу вас, сестрицы и братцы,
Всё будет лишь бег цирковой.
Мы призваны лишь повторяться
Всей неповторимой душой.

Бездушность

Никого никогда не любил
По-людски – глубоко и безумно.
Так зачем, выбиваясь из сил,
Добиваюсь каких-то презумпций?
Знаю сам, что кругом виноват.
Сам себя по ночам четвертую.
И боюсь, что меня даже в ад
Не возьмут за бездушность такую.

Страшное

Ночью в окна – дождь и ветер.
Стёкла мокрые насквозь.
Так темно на белом свете,
Словно страшное сбылось.
Только мне не страшно вроде.
То ль не верю, то ли рад,
Что не надо на работе
Мне сидеть весь день подряд.

Ящик в яме

Положат в ящик. Спустят в яму.
Нет, не хочу. Сожги, развей.
Цветы спалённые не вянут.
Любовь сгоревшая живей.
Гляди, как я, - легко и прямо
На всё, что будет впереди.
Не опускай в пустую яму
И в долгий ящик не клади.

Бурча

Сколько ещё впереди
Пота, и крови, и слёз!
Дух замирает в груди
От наползающих гроз.
Сколько потратится сил
Под громовое «ура»!
Был бы пророк – возопил.
Но пробурчу, как дурак.

Вместо

Возле дел больших ли, малых
Не сутулься, не сникай.
Сильной духом не пристало
Быть подобною никак.
Вспомни белое начало,
Как хотелось жить, любя.
Возле дел больших и малых
Я состарюсь за тебя.

Тоска

Беспредметная тоска,
К отвлечённому влеченье –
Всё прошло и далека
Тяга к мудрым изреченьям.
И теперь меня влечёт
Всё, что мелко и неважно.
И все ночи напролёт
Я тоскую о пустяшном.

Морская звезда

Морской звезде не суждено
Пленять мечтания поэтов.
Взлететь приятней, чем на дно
Сойти и там искать сюжеты.
Звезда морская так мала,
Что не заметишь проплывая.
Не постоянна, не светла,
Но всё-таки она – живая.


Пещерное

Я – сталактит, ты – сталагмит.
Сквозь пустоту и тьму безумья
Моя душа к твоей стремит,
Себя по капле образуя.
Наш сталагнат, союз, семья
Рождаются, как мир, веками.
О только б не тряслась земля,
Турист не обломал на память!

Апатия

Опять наступила апатия.
Пришла и сестрица тоска,
Потом постучалась и мать её –
Разруха. Хотел не пускать.
Но я же люблю покуражиться.
Особенно в обществе баб.
Когда ты пьянеешь, то кажется –
Ты больше не жлоб и не раб.

Дружба

Дружба множественна, ибо
Дружба – это не любовь,
Что не делится, как глыба,
А дробится вновь и вновь.
Ибо братского участья
В сердце искреннем с лихвой.
А любовь разбить на части,
Значит встретить смертный бой.

Почерк

Мне нравится твой почерк –
По-школьному прямой,
Округлый, крупный, прочный,
Как и характер твой.
Неважно, что ты пишешь:
«Купить», «зашить», «сходить»,
Он дух мой как Всевышний
Латает словно нить.

Дробь

Ценой утраты части духа
Я часть пути преодолел.
Стремленье к жизни не потухло,
И не погасла жажда дел.
Не изменилось направленье
И содержимое речей.
Лишь духа дробное деленье
Меня тревожит всё сильней.

Природа

Я бродил по песку, по камням
И почувствовал словно впервые:
Надо сердце своё ускромнять,
Не пороть жарких споров в порыве.
На холмы поднимался, потом
Опускался в пещерные пасти.
И я понял в чём счастье. Да в том,
Что природа и есть это счастье.

Мольба

Господи, благослови
Душу мою и сознанье.
Я не рождён для любви.
Максимум – для состраданья.
Но и такого, как есть,
Словом укутай изустным.
Не потерявшего честь,
Но не имевшего чувство.

Тайна

Мы углубляемся в дела,
Но нет в делах какой-то тайны,
Чтоб навсегда увлечь могла
Разгадкою необычайной.
Вот почему – хотя б раз в год
Мы отправляемся по свету,
Где нас, быть может, тайна ждёт
С готовым, искренним ответом.


Новый мир

Ах, если б нам такие жабры,
Как у морских и гибких рыб!
Как упоительно и жадно
Мы в новый мир войти могли б!
О, как бы мы преобразились!
И, верно, робкая душа
Воскресла б внове, как Озирис,
Глубинной тайною дыша.

Голоса

Мы друг от друга отгорожены
Перегородками, дверями
И только слышим то возможное,
Что громко сказано словами.
А всё, что взглядами и жестами –
То остаётся в нас и с нами.
Живём друг другу неизвестные,
Означенные голосами.

Размытость

Стараясь быть отчётливей в речах,
Я всё равно, как море, растекаюсь.
Песок прокален и прогрет топчан
И взгляд невольно достигает края
Воды и речи. А под ним – черно.
Я сам себе заведомо известен.
Отпущенный на волю мой челнок
Опять к тому же прибивает месту.

О будущем

День бесцельный. Взгляд бесценный
Вспыхнул на закате дня.
Словно вышел я на сцену
И попал в поток огня.
В декорациях блестящих,
Позабыв печаль свою,
Не пою о настоящем,
Лишь о будущем пою.

Пуховый сон

Сегодня ночью ты мне снилась
В простом наряде без прикрас.
На небе белый тополь вырос.
Голубка в небе родилась.
И пух заполонил пространство.
Я разлепить не в силах глаз.
Во сне ты мне сказала «Здравствуй»,
Как будто видя в первый раз.

Разведение

Разведём костёр в лесу.
Я малины принесу.
Наиграемся с ручьём
И картошки напечём.
Прогорят запасы дров.
Прозвучат запасы слов.
И когда вернёмся в дом,
Боль в молчанье разведём.

Музыка

Под музыку влюблённости,
Под ритм прикосновений
Мелькают удивлённостей
Короткие мгновенья.
А дальше – привыкание,
Насколько хватит силы, -
Под музыку молчания,
Под ритм ножей и вилок.

Без спроса

Любовь приходит не спросясь,
На сердце заявляя право.
Плетёт густую слововязь
И варит горькую отраву.
Потерям духа несть числа,
Как нет числа приобретеньям.
Любовь уходит, как пришла –
Без спроса и без объясненья.


Лёжа

Пол помыт, посуда чистая.
Я прилёг и ты ложись.
На твоём лице написана
Неизвестная мне жизнь.
В райских кущах, в бездне адовой
Оказаться б не хотел.
Всё тебя бы я разглядывал,
Лёжа рядом на тахте.

Вблизи

Притупляются желанья,
Источаются мечты,
И приходит пониманье:
Всех дороже в мире – ты.
Приласкает ветер южный,
Ветер Балтики пронзит.
Ничего уже не нужно,
Если ты уже вблизи.

Пустота

В моей душе зияет пустота.
Её покрыть ничто не в состоянье.
И даже вера в кроткого Христа
На месте пустоты непостоянна.
Я изучил её простой язык.
Он моего и глубже, и честнее.
И я уже настолько к ней привык,
Что всё в душе без пустоты пустеет.

Погруженье

Погрузиться в тебя и забыть
Всё, что я позабыть в состоянье:
Все тревоги, печали и быт,
Все дороги, пути, расстоянья.
Погрузиться в тебя. Утонуть
На потребу обидам и крабам.
И тебя этот выбор и путь
Не спасёт, но утешит хотя бы.

Формат

Медленно, мало-помалу
Всё обретает формат:
В круг переходят овалы,
Ромбы – в привычный квадрат.
Место находят все вещи.
И незаметно почти
Предназначение женщин
В девичьи входит мечты.

Ладная

Я могу смотреть часами
На движения твои,
Как душа твоя руками
Что-то ладное творит.
Жаришь, варишь, паришь – даришь
Наслажденье и покой.
И способна ты одна лишь
Быть по-ладному такой.

Влечения

Различные есть причины,
Чтоб каждому быть при деле.
Ведь женщин влекут мужчины,
Мужчин же влекут идеи.
И каждому нужно время,
Чтоб цели своей добиться.
И будет удача с теми,
Кто не захотел дробиться.

Страх

Актёры знают - что такое,
Когда тебя тошнит от страха,
Когда себя своей рукою
Ведёшь на сцену, как на плаху,
Когда в душе одно желанье:
Найти кураж, иначе – лажа.
О страшном, тошном состояньи
Актёры знают. Но не скажут.

Тоска

О вышнем и блаженном
Я в храмах жгу огни.
В тоске о совершенном
Мои проходят дни.
Тяну в молитве руки
Туда, за аналой.
А этот мир поруган
И ослеплён тоской.

Есенин

С лёгкой блоковской руки
Съел яичницу и булку,
И в редакцию стихи
Он понёс по Петербургу.
И была ему ходьба
Чуть привычней сочиненья.
Так и началась судьба
С лёгкого облокоченья.

Север

Бедный, задумчивый север,
Русский до боли в зубах.
Всё, что в тебе я посеял –
Это любовь и судьба.
Всё, что в душе пересохшей,
В треснувшем сердце взошло –
Всё же съедобно, и всё же
Встало неверью назло.

Действительность

Гляжу на серую действительность,
Домов серийность и кругом
Я нахожу свою пленительность
И упоительность во всём.
И пусть всё это труд значительный,
Но мне привычней день за днём
Пленённым быть и упоительным
Действительностью, а не сном.

Два огня

Потемнело тело. И душа
Стала чуть иной за время лета.
Солнца луч мне тело иссушал,
Блока слог давал душе советы.
Эти изменения меня
Мне дарили радость и блаженство.
Ибо Блок и солнце – два огня,
Что зовут и манят к совершенству.

Незнакомое

Незнакомый мотив
Сочетаний и фраз:
Каламитский залив,
Караимский кенас,
Четырдаг, и чыр-чыр,
И кагат соляной.
Незнакомый мне мир,
Зарифмованный мной.

Явный сон

Всё кречеты да кочеты
Кружатся за плечом.
А жить смертельно хочется,
Хоть я устал, как чёрт.
Бывает после ужина
У сердца чистый тон.
Но птицы хищно кружатся
И всё, как явный сон.

Пределы

У тела есть предел.
Для всякой твари Божьей
Очерченный удел
Положен непреложный.
И только человек
Душой вечнорастущей
По счастию избег
Пределов вездесущих.

Июльский дождь

Тёплые капли июльские –
Словно топлёный Эол
Пальцами длинными, узкими
В воздухе кто-то развёл.
Трубные звуки библейские
Не прозвучали пока,
Капли топлёные лей скорей,
О, Афродиты рука!

Ложь

Всё то, что существует,
Как зыблемая ложь –
Мгновенно и вчистую,
Как губкой, не сотрёшь.
Смешны ей удаленья
И тем ещё страшна,
Что каждое мгновенье
Слетает с губ она.

Тоталитаризм

Путь штурвал укажет кораблю,
Как бы тот не рыпался упорно.
Подневольной доли не люблю,
Но, как влага, подчиняюсь форме.
В тот или не тот налита жизнь
Чан судьбы – устал я разбираться.
Мил один мне тоталитаризм –
Тоталитаризм аллитераций.

Усталость

Я заметил: злей и яростней –
Словно кто установил –
Рожи строишь от усталости
На излёте слов и сил.
Но когда забот и близко нет
Восемнадцать дней в Крыму,
То вернувшись, снова искренне
Любишь всех и рад всему.

Ответ на посвящение

Какие небывалые слова!
Мне одному? Душа моя не в силах
Вместить их все, тем паче - голова,
Покрытая заботами, как илом.
Слова твои, что в сердце родились,
Ясны и так отчётливы. Но – Боже! –
Ужели этот испещрённый лист
Души моей вместительней и больше?


Прищур

Сощурь глаза и посмотри на мир
Сквозь матовую черноту ресничья.
Ты видишь – пятна, словно ветви мирт,
Переплетаясь, выдают величье
Обыденного, что открытый взгляд
Порою принимает за уродство.
Мазков и пятен разноцветный сад
Прищурившись, возделать удаётся.

Рядовой

Ничем не отличаться от других.
Ничем не выделяться из идущих
Сплочённым строем граждан рядовых
За чем-то очень важным и насущным.
Стереть лицо и званья не иметь,
Местоименьем откликаться сразу.
Когда же прозвучит тревожно медь,
Пойти на смерть по первому приказу.

Травление

Воздух вытравлен ветрами
И дождями сентября.
Воздух выхолощен травлей,
Как пластинка серебра.
Каждый день на ней всё чётче
Проступают те черты,
Что, быть может, красок сочных
Лишены, но так чисты!

Зарок

Я робок был тогда,
Но дал себе зарок:
Когда придёт беда –
Не буду одинок.
Собрал я без труда
Друзей надёжных взвод.
Да только вот беда
Чего-то не идёт.

Дирижёр

Набирая высоту,
С партитурой на борту
За озвученный предел
Дирижёр лететь хотел.
Но держал его оркестр,
Расположенный окрест.
Дирижёр, как дирижабль,
Над землёю звук держал.

Патина

Слова словно стены собора
Покрылись густой пеленой
Разлук, возвращений и сборов
Из дома и снова домой.
Их можно отмыть и отчистить,
Но будет ли слов новизна
Намоленных звуков лучистей,
Белей, чем сама белизна.

Буря

Я всё ждал у моря бури.
Бури не было как нет.
Волны, словно фиги-дули
Оставляли влажный след.
Но когда я молча вышел
В толчею, в базар-вокзал,
Вдруг в душе моей раскисшей
Встал стеной девятый вал.

Паразит

Мне легко вообразить –
Как живёт во мне беспечно
Кровосос и паразит,
Что надолго обеспечен.
Но представить нелегко
Духа светлых созиданий.
Ибо то, что велико –
Не вмещается в сознанье.

Цветы

Как будто вину искупаю
Тяжёлую, как глинозём –
Тебе я цветы покупаю
В соседнем ларьке, за углом.
Ты их принимаешь, как будто
Прощаешь за что-то меня.
И каждое божее утро
Божественней божьего дня.

Колба Блока

Словно бы невод
В глубь уволок,
Словно бы небо
Сбилось в комок,
Словно бы по лбу
Дал мне Балда –
В Блоке, как в колбе
Я навсегда.

Начало

Когда уйдёт под воду континент
И гор вершины станут островами,
И старые слова, что «смерти нет»
В который раз окажутся словами,
Смогу ли я найти тебя опять,
Когда вдруг стану новым организмом,
И вод зеркальных глянцевая гладь
Не отразит, но даст начало жизни?

Волненья

Я входил в тебя, как в море –
Шаг за шагом, не спеша.
И твоим волненьям вторя
Волнодвигалась душа.
Только я пловец неважный,
Да ещё к тому же трус.
И боюсь я, что однажды
Под волною окажусь.

Плотность

В плотных слоях атмосферы
Наших дыханий и слов
Всё, что летает без веры –
Быстро сгорает. Таков
Строгий порядок природы.
Нам ли с тобою менять?
В плотных слоях непогоды
Верь, дорогая, в меня.

Балет

Жажду жеста и движенья
В чёрном кубе пустоты.
Жажду замереть блаженно
От высокой наготы.
И на дне кубоколодца
Обретает жажда вид:
Тело плачет, и смеётся,
И страдает, и летит.

Гладь слов

По глади слов скользя,
Под парусом свечи
Их глубины нельзя
Подробно различить.
Но есть надежда, что
Поймём их глубину,
Когда взъярённый шторм
Нас увлечёт ко дну.

Зеркало

Не ртути робкое дрожанье,
Не мертвенность озёрных вод.
Оно не только отражает,
Оно вопросы задаёт.
Всё слишком строго и серьёзно,
Без лишних слов, всегда на «ты»,
И я боюсь его бесслёзной
И беспощадной прямоты.

Немота

Звонок! Ошиблись номером.
А я подумал: ты,
Навоевавшись по миру,
Пришла из немоты.
Но - нет. Её дремотные
Туманы тяжелы.
Запутаны, замотаны
Мобильные узлы.

Самоглубление

Когда порою опускаюсь
На глубину своей души,
Мне кажется, вода морская
Меня способна иссушить
Животным страхом: бездна, бездаль,
Безвестность, бессловестность вод.
Со всех сторон так много места,
Но толща плющит и гнетёт.

Поэзия

Я перед ней ничтожно мал.
Она – мучение и кара.
И сколько б в небо не взмывал –
Я всё равно паду Икаром.
Но как бы не пугала высь,
Не грызла чёрная досада,
Лететь к ней – наивысший смысл,
Сгореть в её лучах – награда.

Книги

Много книг написано.
И конца им нет.
Просто или выспренно?
Правда или бред?
Грубым или трепетным
Полыхнёт с листа?
Встанет всё со временем
На свои места.

Сюжет

Сквозь матовый витраж
Струится белый свет –
Ещё не ясен наш
Задуманный сюжет.
Не виден апогей,
Развязка далека,
Но с каждым днём светлей
Сюжетная строка.