Разбираю рудники, чужие талии
И жужжанье одинокой стрекозы,
Виноград и нотный стан Италии,
И личины в оспинах росы,
Города, дороги между пальмами,
Петушиный крик и лай собак,
Сабель звон и финт двумя бокалами…
И во всём – определённый знак.
Память строит козни, как строения,
Приключения
Под прошлого гармонь.
Память – это дело настроения,
Дело прошлого,
А прошлое что сон.
Память – будто сквозняком повеяло.
То печаль моя,
Печаль мою не тронь.
Разгребаю эту почву водянистую,
Дождь и слякоть, зной, пыльцу и пыль,
И деревья, сотканные листьями,
И руины, чьи каменья – быль,
И сегодняшние письма, и вчерашние,
Механизмы, точащие злак,
Кости мёртвых, скрытые под пашнями…
И во всём – определённый знак.
Память строит козни, как строения,
Приключения
Под прошлого гармонь.
Память – это дело настроения,
Дело прошлого,
А прошлое что сон.
Память – будто сквозняком повеяло.
То печаль моя,
Печаль мою не тронь.
Растираю в пыль свои сомнения,
Большинство и связей, и знакомств,
И на ленте след чужого пения,
И на плёнке кадры, словно мост
К душам промелькнувших так встревожено,
Всех и не припомнить-то никак.
Эти взгляды из иного прошлого…
Я, пожалуй, тоже только знак.