«Неужели дядюшка действительно плохо себя почувствовал? Дорогой дядя, держись!» - призывал в мыслях к здоровью и многим летам жизни своего любимого родственника Евгений Волгин, молодой человек двадцати трех лет, аспирант исторического факультета, практически без сна коротая время в вагоне поезда «С-Петербург – Москва» с содержимым своего багажа. Книги, книги и еще раз книги. Он не давал себе и дня полностью расслабиться и совершенно отвлечься от продумывания диссертации, понимая, что ответственная дата защиты, какой бы далекой сейчас не казалась, наступит неожиданно быстро. Сейчас чтение выполняло еще одну важную роль: отвлечь от тревожных мыслей, начавших было его одолевать после звонка дяди, призывавшего его обязательно этим летом хотя бы на месяц приехать погостить у него в подмосковном коттедже. «Старею я, племяш, старею, а так еще хочется с родной талантливой молодежью пообщаться, пока совсем не поздно», - говорил он в трубку, и Евгению показалось, что у дяди действительно постаревший и усталый голос. Когда он наконец-то сошел с поезда, и прямо навстречу к нему с широко распростертыми объятиями и улыбкой прямо до больших ушей вполне резво устремился полноватый и румяный пожилой мужчина, точно камень упал с души племянника. Евгений улыбнулся, прощая дяде заставивший его переволноваться розыгрыш. Когда они оба сели в служащий хозяину уже долгие годы верой и правдой «рено» и рванули от Ленинграда в сторону Новорижского Шоссе, Евгений не удержался, чтобы воскликнуть: «И какие у тебя с твоим автомобилем похожие характеры! Я знаю, он в ходу 12 лет, а, когда его заводишь, готов сразу сорваться с места и зашкалить за 100 км/ч, так и ты! Я чувствую, в тебе энергии больше, чем во мне, и мне вот сейчас совершенно не верится, что ты когда-нибудь действительно превратишься в старика. И зачем тогда было на себя наговаривать? Я волновался». Дядя улыбнулся, ему было приятно и то, что он в еще молод в глазах племянника, и то, что за него есть кому поволноваться. «Мне скучно, племяш, понимаешь? Живу как старый холостяк в большом доме и понял, что страсть как хочется видеть рядом с тобой тебя! Вспомнилось, как мы ходили с тобой рыбачить, и уток стрелять. Но разве я просто мог тебя вытянуть? Ты же весь в книгах, в трудах». «Я кстати взял книги с собой и надеюсь, что в твоем большом доме найдется место для моей маленькой библиотечки», - Евгений сумел-таки вставить слово в поток речи дядюшки, готового окунуться в воспоминания. «Эх, Евгешка, Евгешка, мне бы твои годы…» - махнул рукой дядя, но продолжать не стал, смекнул, что ступает на личное поле племянника и может его задеть. В конце концов, взрослый умный парень, пусть живет, как знает, главное, ближайший месяц будет с кем поспорить о реформах Петра I и роли октябрьской революции.
Евгения на следующее утро разбудил пересвист синиц за окном, занавешенным очень милым тюлем. Если бы все старые холостяки жили так, как дядя! Все комнаты на двух этажах сияли белизной, чистотой и изысканным вкусом, и если за белизну и чистоту была ответственна приходившая по субботам домработница (Евгений был готов поклясться, безупречная внешне), то изысканный вкус – полностью дядюшкина заслуга. «Доброе утро, племяш, я тут как раз проверяю холодильник и понял, что у нас нет совсем мясного. Сгоняешь после завтрака в универмаг, здесь недалеко», - дядя приветствовал Евгения, давая понять, что сидеть с утра до вечера за книгами ему никак не получится. В универмаг так в универмаг. Привычный к городским супермаркетам, молодой человек не сразу понял, что светло-зеленый домик с остроконечной крышей – цель его утренней прогулки. Внутри все ломилось от съедобного разнообразия, и он в нерешительности уставился на мясной отдел, пытаясь не прогадать в своем выборе.
«Приятель, свинину лучше не бери, она может быть не слишком свежей, рекомендую говяжьи отбивные, тут изумительные говяжьи отбивные!»- раздался голос у него прямо над ухом. Евгений повернул голову и взглядом натолкнулся на свежевыбритый и достаточно волевой мужской подбородок. Чуть-чуть приподнял глаза и понял, что на него весело смотрит парень года на три его младше, темная длинная челка падает на выразительные синие глаза, и их обладатель смешно встряхивает головой, точно молодой жеребенок. «И что он улыбается?», - напряженно подумал Евгений, «И нужен мне советчик! Думает, что доброе дело сделал, а я и без его подсказок подходил уже к решению купить именно говяжьи отбивные». Парню с непослушной челкой надоело, что его новый знакомый с усами и бородкой а-ля Чехов подозрительно смотрит на него через очки и протянул руку: «Ну здорово! Будем знакомы, меня Володя зовут, Володя Юлианский, я тут уже с начала лета, а тебя вижу в первый раз. Ты тут недавно?» Фамильярность Володи была настолько естественной и чистосердечной, что Евгений подумал про себя, что с ним можно вполне иметь дело, представился ему, согласился со своим недавним появлением и спросил из любопытства, откуда у него, Володи, такая фамилия. «Да мне пращур в шестом поколении подарил, из дворян, точнее не мне, а своему сыну, рожденному от крепостной. Ее Юлианой звали, вот и вышла такая фамилия, по чистой мужской линии мне досталась», - не без тщеславия отвечал его новый друг. «Быть такого не может, чтобы крепостную так звали, ты путаешь,» - усомнился Евгений и понял, что задел Володю за живое, тот был уверен, что его внешность, всегда служившая самую добрую службу в амурных делах, унаследована от предков благородной, чуть ли не голубой крови. «Ладно, прости мою вечно сомневающуюся в фактах душу историка», - ободрил его товарищ,- «Вполне вероятно, что любезную твоего благородного предка звали просто Ульяной, но на его вкус это звучало без изысканности, вот и получилось, что твоя фамилия – результат творческих усилий влюбленного дворянина, а звали бы крепостную Леной, то усилий не нужно было прилагать, был бы ты теперь Владимир Ленский». Парень прикинул, хорошо бы ему было быть Ленским, но в итоге признался: «Я не Ленский, стихов не пишу». «Влюбишься, будешь писать», - улыбнулся Евгений. «Вряд ли, у меня уже есть девушка, Оля, из здешних, я с ней познакомился спустя неделю после приезда. Забавная она! Мечтает о своем собственном бизнесе. Еще не придумала чего, но зачитывается американскими гуру менеджмента. Я ей, конечно, помогаю, сам этих гуру живьем видел, вопросы задавал, когда в Бостоне год проучился по обмену. Да я тебя познакомлю, я не ревнивый, и с ней, и с ее сестрой Танькой, уверена, ты ей понравишься, закончила сейчас второй курс философского. Странные они там, на философском», - свою речь, в которой он спешил похвастаться приятелю всем, чем мог, Володя закончил с какой-то едва уловимой досадой. Евгений ее все-таки уловил и подумал про себя, что Володя наверняка пытался ухаживать за Таней, но, наверное, одной благородной внешности и опыта жизни за границей оказалось недостаточно для покорения ее сердца. Олю он наверняка не любит, а только красуется перед нею, это у него в крови. Говорить с Володей ему стало как то скучно и даже слегка неприятно, но Таней он заинтересовался и с позабытым уже оптимизмом принял предложение товарища нагрянуть к сестрам Вариным в субботу, когда их родители будут отдыхать в яхт-клубе, и никто не помешает друзьям общаться с милыми представительницами прекрасного пола.
Они только подходили к дому Вариных, как от раскрытых ворот к ним подлетела очень стройная белокурая девушка. «Володенька, родители только уехали, ты очень вовремя!» - нежно и весело прощебетала она с и, налетев, как легкий ветерок, прямо «с лета» обняла и поцеловала Володю в губы. Только после этого девушка наконец увидела его спутника и, ни капельки не смутившись, поспешила протянуть ему руку: «Меня зовут Оля, а вас?» «Ей, наверное, непривычно, обращаться ко мне на ты из-за моей чеховской бородатой физиономии, а ведь между нами едва ли больше пяти лет разницы в возрасте», - подумал молодой человек, смеясь над самим собой, когда целовал ей руку со словами «Евгений Волгин к вашим услугам». Когда тебе дают роль, почему бы не сыграть ее до конца? «А где твоя сестра?» - полюбопытствовал Володя у своей девушки, и, не дожидаясь ответа, вбежал за забор на зеленую лужайку, крича во все горло: «Танька! Ау! Я к тебе жениха привел!» «Да тут я, тут!» - раздался звонкий голос из беседки, - «только прежде, чем меня кому-то сосватать, прошу меня с ним познакомить!» Евгений успел уже войти вслед за товарищем и смутиться от его восклицаний, поэтому сразу заметил в беседке фигуру в белом. Фигура приблизилась и превратилась в Олину сестру Таню в длинном белом платье (Оля щеголяла в топе и пестрой юбке, даже не прикрывавшей загорелых коленок). С длинными распущенными темно-русыми волосами, в длинном белом платье Таня казалась еще воздушнее своей сестры, хотя совсем не отличалась стройностью. Наоборот, ей шла легкая полнота, Евгений это отметил. Темно-карие внимательные глаза выдавали ум и любопытство, направленное теперь именно на него, с легкой руки Володи, потенциального жениха. Он представился и еле удержался от того, чтобы не раскланяться перед ней, но вовремя понял, что это будет лишним на лужайке рядом с коттеджем, построенным в начале XXI века. Обошлись пожатием рук, от которых по позвоночнику Евгения прошел куда-то вниз ток. Они все уютно устроились в беседке, стали болтать обо всем на свете, пока не заставили всеобщими усилиями признаться Евгения, на какую тему он пишет свой труд века. Когда он рассказал, что его диссертация должна раскрыть феномен монархии в России, теплые и доброжелательные глаза Тани заискрились живым блеском. Оля наоборот заскучала, просидев уже целый час с любимым рука об руку. Теперь она приподнялась, выразительно посмотрела на Володю и потянула его в сторону дома. Тот покорно встал, глянул на друга, точно говоря, что желание женщины – закон, и подмигнул на прощание. Как только они остались одни, Таня просто накинулась на Евгения с расспросами и наконец, узнав, что в диссертации он уделяет внимание и последнему Императору Николаю II, схватила его за руки и потребовала, чтобы он обязательно дал ей почитать книги о его семье, ей все-все-все о них очень интересно. Евгений обещал, хотя был не очень уверен, что брал эти книги, когда собирался к дяде, но сейчас готов был ей достать и Луну с неба, если потребуется, а пока только и успевал отвечать на нескончаемый поток вопросов Тани и не заметил, как время прошло. Возвратились Володя с Олей, и было сразу видно, что в дом они уходили не для того, чтобы обсуждать волновавшие их вопросы истории. Они ничего не скрывали, подходя к беседке в обнимку, и Володя все порывался то ли нашептать Оле что-то на ушко, то ли поцеловать его. Та улыбалась и отмахивалась. «Ну что, голубки, мы вам не помешали?» - Володя, перестав покушаться на Олино ухо, обвел обоих собеседников взглядом, в котором точно плясали маленькие бесенята. Евгений промолчал, смутился, зато Таня тут же откликнулась на вопрос: «Спасибо тебе за Женю, Володь! Он просто клад! Если бы не он, я, наверное, тут зачахла от тоски в отсутствии хороших собеседников, кроме тебя, разумеется! Но я не смею отрывать тебя своими разговорами от милой сестры». «Я рад, что сделал тебе сегодня такой подарок!» - Володя продолжал обнимать Олю, но смотрел на Таню с такой улыбкой, что в какой-то момент Евгению захотелось заклеить еe скотчем, чтобы не смела сиять в адрес любимой им девушки. То, что он любит Таню, он уже не сомневался, ее похвала была точно ливнем в засушливый сезон для его сердца.
«Приятель, не отпирайся, я вижу, ты попал!» - похлопал по плечу Евгения Володя и добавил, - «Только я тебе не завидую, Таня – девка с норовом, не то, что моя Олька, ластится, как кошка, сладу с ней нету!» Евгений не отвечал, чем дальше, тем больше он понимал, что этот молодой жеребчик, каким показался ему Юлианский с первого взгляда, раздражает его, очень сильно раздражает. Поспешив с ним распрощаться, он почти на бегу поздоровался с дядюшкой и бросился разбирать свою библиотеку с таким азартом и нетерпением, точно должен был отыскать сейчас карту с кладом. Клад нашелся. Он держал в руках книгу с портретом царя, царь смотрел на него с сочувствием мужчины к мужчине, знающим, что такое печали и радости настоящей любви. Евгений готов был расцеловать этот портрет, продолжая находиться в совершенно новой для себя радостной и волнительной горячке. «Я вложу в эту книгу записку, где признаюсь в своих чувствах, да, идея!» - обрадовался он новой затее, и, находясь в тумане, взял лист бумаги и сразу черкнул две строчки. Тут туман рассеялся, и он нашел в себе силы расхохотаться: перед ним его собственной рукой были написаны две первые строчки из письма Татьяны Лариной Евгению Онегину. Отсмеявшись, он понял, что попал в какой-то странный переплет, заставивший его вспомнить, хотя бы бессознательно, любимое произведение из школьной программы. Когда он читал этот роман, то ему первым делом было очень жалко дядю Онегина, и он никак не мог понять, зачем автору было отправлять его на тот свет, мог бы хотя бы заставить племянника хоть немного за ним поухаживать и помочь проникнуться родственными добрыми чувствами. Для Евгения Волгина семья всегда было святое, причем семья в самом широком смысле, и если бы не дядя, он наверняка поехал бы навещать какую-нибудь тетушку и привез кучу подарков своим двоюродным братишкам и сестренкам. Теперь в доме живого и полного сил дяди он вспоминал роман «Евгений Онегин», пытаясь в нем найти подсказку, как действовать дальше, только не мог взять в толк, как ему мог помочь его литературный тезка. В школе он не понимал, как Онегин не смог ответить на взаимность Татьяны, не понимал, как Ленский вызвал ради Ольги на дуэль друга, ведь если уж стреляться, что само по себе глупо, то только из-за Татьяны. В том юном возрасте главную героиню романа в стихах он представлял не иначе, как с карими теплыми глазами, длинными темно-русыми волосами и в длинном белом платье. Сегодня образ, взлелеянный в сознании подростка, ярко и очень неожиданно проявился наяву и застал его сердце врасплох. Теперь он понимал, что все подготавливало его к этой встрече, начиная с дядиного звонка, заставившего его покупать билет на поезд «С-Петербург – Москва». Даже эта встреча с Владимиром почти Ленским могла его подвести к ожиданию чего-то необыкновенного, пушкинского. Володя – полная противоположность своему несчастному тезке, но и с ним, Евгением Волгиным, он тоже точно не имеет ничего общего. Они друг другу «Стихи и проза, лед и пламень», и ни будь на дворе XXI века, он мог бы вполне в сегодняшнем приступе ревности из-за пустяка вызвать приятеля на дуэль.
Мысли о романе развлекли его, он мог с большим спокойствием думал о завтрашней встрече. Он сейчас позвонит ей на мобильный, торжественно объявит, что книга нашлась, предложит встретиться не где-нибудь, а у маленького озера, расположившегося там, где кончаются дома коттеджного поселка. Никаких признаний к книге он прилагать пока не будет, он сам признается ей глаза в глаза, но не сейчас, а когда будет уверен хотя бы чуть больше, чем наполовину, что в ответ услышит подготовленное и искреннее «да». Навязывать свои чувства он не хотел никому, тем более прекрасной Татьяне. Они встретились у воды и долго гуляли, и снова Таня не дала ему опомниться, задавая вопрос за вопросом. Задаст что-нибудь, кажется ей, очень умное, и ждет, не спуская лучистых глаз, вся внимание. Он так же, учась на первых курсах, хотел забросать вопросами профессоров, будучи уверен, что они самые умные люди на свете и все знают, но теперь, когда очередной вопрос приходил ему на ум, он сам старался для себя его решить, пусть ему приходилось для этого перерывать полбиблиотеки. Теперь ему приходилось быть в роли профессора, и это его радовало не из-за тщеславия, а из возможности удовлетворить именно ее, Танино, любопытство. Бывали моменты, когда он больше всего на свете хотел, чтобы Таня спросила его о самых ярких воспоминаниях детства, о любимом художнике или музыканте, или о том, какую бы страну он мечтал бы посетить вместе с ней. Он сам бы обо многом ее расспросил, но внимательная слушательница требовала от него новых и новых рассказов, и после того, как им в красках была описана истинная глубина личности Ивана Грозного и Таня очень серьезно задумывалась над этим, ему казалось, что вопрос о том, какие у нее цветы любимые, прозвучит совсем не кстати, может даже обидеть, сбив с возвышенного строя мыслей о прошлом. Он ни разу не подарил ей цветов, хотя часто шел один мимо цветочной лавки, стоявшей рядом с домиком-универмагом. Боялся, что купит, подарит, а потом окажется, что именно эти цветы она терпеть не может. Их встречи продолжались, в спорах с Таней он находил новые идеи для своей диссертации, но каждый день глядя в ее лучистые глаза не находил того, чего ждал всем сердцем. Надежда на взаимность подтаивала, но не исчезала.
Прошло две недели со дня его приезда, он привык, что днем его слушает ясноглазая Таня, а вечерами – дорогой дядя. Володя и Оля на некоторое время выпали из поля его зрения, он не переживал об этом, нисколько не сомневаясь, что для этой парочки период разговоров о гуру менеджмента остался позади, и они вовсю наслаждаются друг другом, в чистом, так сказать, самом естественном виде. Очень редко, когда будущее отношений с Таней не занимало его с головой, он прикидывал, когда Володе наскучит Оля. То, что она рано или поздно наскучит ему, он как то совсем не сомневался. Володя появился, как снег на голову и сразу рассказал, что семья Вариных устраивает «сабантуй» для всех местных. «В общем, будет здорово! Много еды, алкоголя, и ты всех увидишь, в том числе и других девчонок, живущих под крылышками у богатых мамочек и папочек. Разве я не догадываюсь, что тебе с Таней нелегко приходится. Я даже не пытаюсь спросить, спал ты с ней или нет, видишь, и не пытаюсь!»- болтал без умолку Володя, уверенный, что тем самым развеселит приятеля. «Я тебя сейчас ударю!» - мысленно проговорил Евгений, сжимая зубы и кулаки, но переборов гнев, только спросил, во сколько состоится вечеринка и распрощался, сославшись за занятия. Он пойдет, пойдет обязательно, и дело, конечно не в девчонках, упоминаемых Володькой. Ему была несносна даже мысль о том, что без его ведома кто-то будет ухаживать за Таней, делая это совершенно бессовестным образом, пуская пыль в глаза, хвалясь своими связями или доходами, шепча на ее такое нежное ушко пошлые комплименты и обещая золотые горы или золотую клетку, что в общем одно и то же. Евгений этого не допустит, придет и будет охранять от любого слишком вольного или бесстыдного взгляда.
Дом Вариных в тот августовский вечер был открыт для всех. На Евгения, только он успел войти и оглядеться, тут же налетел Юлианов. Неизвестно, что он успел выпить, то ли пять бокалов шампанского, то ли один – абсента, но в его глазах прыгали уже известные его товарищу веселые бесенята. «Как хорошо, что ты заглянул, дружище! Сразу скажу, ты поступил правильно, пра-виль-но! Девчонок тут еще больше, чем я думал, так что мой тебе совет, перестань думать о Таньке и мужественно кого-нибудь завоюй в этот вечер! Вперед, как говорится и с песней!» - хлопнув товарища по плечу, Володя внедрился в толпу гостей и некоторое время Евгений видел, как тот взмахивает своей слишком длинной челкой то в одном, то в другом конце зала.
Гостиную избавили от лишней мебели, и она превратилась во вполне просторную площадку для танцев. Евгений понял, что если и будет танцевать, то только с Таней и принялся за ее поиски. Он нашел любимую девушку вдали ото всех гостей, печальную и немногословную. «Что с тобой?» - спросил он тихо и ласково, бережно беря ее за руку. «Ничего, Жень, ничего, мне просто приснился тяжелый сон», - пряча глаза, откликнулась Таня. Ее голос был глухим, точно она боялась заплакать. «Ты расскажи его мне, и тяжесть исчезнет», - предложил Евгений, продолжая держать ее руку в своей и слегка поглаживая ее странно холодные пальцы. «Не стоит», - только и ответила девушка, и он почувствовал, что ее до этого безвольная ладонь ускользает от него. Ему казалось, точно этот сон разделил их навсегда. «Да что ей приснилось, не медведь же в конце концов, и тем более не череп на гусиной шее, глупости это!» - ломал он голову и наконец что-то его озарило. Как он не догадался раньше! Теперь ему представлялось наверняка, что его избранница была уже влюблена, в кого-нибудь из приятелей Володи, а может и знакомого родителей, неважно. Вполне может быть, и записки писала, и свидания назначала, как героиня романа, а тот человек не оправдал ее чувств, исчез, хорошо если сразу исчез, а если… От одной только мысли, что кто-то мог воспользоваться ее слабостью, а потом обмануть, его бросило в жар. Нет, она чиста, конечно, чиста. Ей приснился сегодня тот неблагодарный, и она грустит от того, что его нет с ней рядом, вместо того, чтобы понять, что он, Евгений Волгин, стоит сейчас рядом с ней близко-близко и готов быть также близко с ней до конца дней, даже еще ближе. Он погрузился в свои переживания, а когда вынырнул из них, увидел то же отстраненное выражение на ее лице и почувствовал свое полное одиночество. Оставаться рядом не имело больше никакого смысла, он вернулся к площадке для танцев и тут заметил Олю. Она стояла, казавшись очень одинокой, в окружении других девушек, искала кого-то глазами. Володю, кого же еще! Тот наверняка нашел благодарного слушателя или слушательницу, рассказывает о своей генеалогии или жизни в Америке. Мысль о том, что все может быть и иначе, и потомок любвеобильного дворянина сейчас вполне вероятно заперся на верхнем этаже с какой-нибудь длинноногой красоткой, заставило Евгения в очередной раз почувствовать гнев в адрес этого молодого человека. «Мы сейчас оба одиноки, - подумал он, глядя на белокурую головку Таниной сестры – но я знаю, что ей тяжелее, чем мне, и мой долг, как мужчины, ее утешить». Он подошел поближе, поймал ее ищущий взгляд, улыбнулся и пригласил на танец. Звучала медленная романтически ленивая мелодия, они могли неторопливо покачиваться в ее такт. Евгений понимал, что Оля пыталась заполнить все пространство между ними, ее грудь как бы невзначай касалось его груди, он вдыхал запах сладких духов, чувствовал на щеке легкое дыхание, сквозь белокурые пряди на него постоянно смотрели глаза совершенно неопределенного цвета. Потом он никак не мог вспомнить, он ли поцеловал ее первым или она его, но земляничный вкус ее губ оказался таким упоительным, что от него невольно не хотелось отрываться. Когда он наконец оторвался от Оли, разнежившейся в ее руках, чья то рука требовательно потянула его за рукав и голос, знакомый, но непривычно жесткий, прошептал: «Давай-ка выйдем отсюда поговорить, приятель». Евгений покорился этим словам, звучавшим, как приказ. «Это что ты затеял, братец, я тебе предложил приударить за любой другой девушкой, но только не за Олей», - зашипел Владимир Юлианский, схватив бывшего друга за воротник, глаза, глядя через взмокшую челку, метали громы и молнии. «Чем же Оля хуже других?» - резонно, как ему показалось, спросил Евгений. «Это мне решать, чем она хуже или лучше других, уж конечно лучше твоей прекрасной Тани во много раз! Ты понимаешь, Оля – моя девушка! Тебя, наверное, мама с папой не научили, что брать чужое нехорошо!» - принялся было поучать его Володя, дыша в лицо шампанским, абсентом и еще непонятно каким алкоголем. «Ты так и не понял, что любить это желать принадлежать другому, а не пытаться завладеть им», - печально произнес молодой человек, ясно понимая, что его собеседник, еле держащийся на ногах, не поймет этого и сейчас. Ему стало вдруг ужасно скучно бросать слова на ветер в этих бессмысленных препираниях, он легко высвободился из «дружеских» объятий и решительно отправился домой посреди ночи собирать вещи. Хватит с него. Ему не нужны ни сестры Варины, ни тем более Владимир Юлианский. Он готов был терпеть его наглость и самонадеянность, пока считал добрым малым, но сегодня после «дуэли» на лужайке перед домом сестер, он точно для него умер. Дядюшке он найдет, чем объяснить свой более ранний отъезд. В конце концов, его комната пустовать не будет, пригодится. Когда по субботам приходила убираться домохозяйка, безукоризненная сверх всяких его ожиданий, в доме воцарялось совершенно особое напряжение, поддерживаемое взглядами между ней и дядюшкой. Он все-таки не такой уж старый, его дорогой дядя, так что ему вполне можно еще свить семейное гнездышко. Любви, как однажды очень верно было написано, все возрасты покорны. Гнездышко, впрочем, уже было свито, дышало уютом и любовью, Евгению оставалось только уехать, мысленно благословив дядю на прощание с холостяцкой жизнью. «Эх, племяш, мне бы твои годы…» - говорил дядя, желая ему счастливого пути и опять не договаривая, как и при встрече. «Знаю, дядюшка, ты бы увез отсюда в Питер самую красивую девушку», - с улыбкой закончил за него Евгений, крепко пожимая ему руку. Он знал, что впереди его ждали серые дожди, написание диссертации и ночная грусть.
ЭПИЛОГ
Прошел год, и Евгений Волгин блестяще защитил диссертацию. С этой новостью он позвонил дядюшке, от которого все это время не было вестей, поделился радостью. «Вспомнил старика, а я то думал, что у меня неблагодарный племянник, не может позвонить «спасибо» сказать. Ты, ровен час, еще не женат?» - задал странный вопрос дядя, и голос его звучал по-доброму, но с затаенной обидой. «За что спасибо и почему ты об этом спрашиваешь?» - удивился Евгений. Его удивление продолжало расти в продолжение всего дядиного рассказа. Оказывается, после его отъезда, сразу на следующий день Таня пришла к дому дяди, прося, чтобы тот впустил ее поговорить с племянником. Ему пришлось сказать о его отъезде. Он сам был не рад, что несет девушке грустные вести, видел, как тяжело ей это слышать, и пригласил к себе на чай. С тех пор она приходила к нему каждый день и, затаив дыхание, слушала дядины рассказы о том, как с маленьким Женей он ходил на рыбалку, охоту и в походы. Она часто задавала вопросы и сияла больше всего, когда слышала, как Женя Волгин проявлял мужество или смекалку. Она призналась однажды дяде, что совершила большую ошибку, не признавшись Жене в том, что ей привиделось во сне накануне большой вечеринки. «Он, наверное, невесть о чем подумал тогда», - говорила она дяде, - «А мне просто приснился эпизод из детства, как у меня пропал котенок, мой лучший друг в ту пору, когда родители постоянно были на работе, а сестра играла в компаниях слишком шумных для меня. Я действительно расстроилась из-за этого сна, но больше всего было стыдно делиться этими печалями с Женей. Он такой умный, такой ученый, а я тут со своими котятами. Я чувствовала себя совсем маленькой девчонкой рядом с ним, и когда он взял меня за руку, мне было очень неуютно, точно не на своем месте, где должна была быть другая женщина. Теперь поняла наконец, что без него не могу, что хочу ему свою жизнь подарить всю, понимаете?» Дядю так растрогал этот рассказ, что он сказал, как в детстве Женя подбирал всех бездомных котят и благословил ее обязательно найти Женю, дал ей адрес племянника. Теперь они вдвоем гадали, почему она не приехала. В конце концов, дядя пожелал ему удачи и на прощание намекнул, что к новому году у него появится новый маленький кузен. Ну дядя! «Самых честных правил»! Евгений понял, что должен позвонить Тане, во что бы то ни стало, и вымолить встречу. Когда он услышал полузабытый голос девушки, то в первый момент было заволновался, но тут же сам себя одернул, представился и предложил встретиться. Таня Варина тут же согласилась, пытаясь из всех сил скрыть радость, предложила место и время встречи и быстро распрощалась. На следующий вечер в 11 часов он стоял в проходе ночного клуба, позади – несколько часов в тесном прокуренном плацкарте в поезде «С-Петербург - Москва». Сквозь толпу танцующих под вспышками цветомузыки к нему пробиралась красная фигурка. Она приблизилась к нему и превратилась в Таню. Ее глаза сияли, отражая дискотечный свет, красное платье элегантно облегало ее на удивление стройное тело, прическа на голове была уложена как то непостижимо. Он без всякого смущения от ее нового образа, точно уже готовый к нему, заглянул в ее глаза и наконец нашел то, что так давно ждал. «Тебе здесь не место, я пришел, чтобы увести тебя отсюда», - произнес он твердым голосом, преодолевая боль в голове от жутких ритмов R, - «Я надеюсь, ты не вышла замуж, за какого-нибудь «важного генерала»?». «Ко мне сватался один генерал медиа бизнеса, но я отдала его Оле, чтобы утешилась после расставания с Володей», - не мигая и прямо смотря на него, отвечала его любимая, и он почувствовал, как ее ладошка тихонько ложится в его ладонь. «Почему ты не звонила ко мне и не приезжала?»- не утерпел он от вопроса, мучавшего его все последние сутки. «Я очень боялась, что услышу в телефонной трубке женский голос или застану тебя с другой. Я просто молилась Богу, чтобы он тебе помог меня найти», - просто объяснила Таня и добавила, - «Будешь спрашивать дальше или уже избавишь меня от зависти к сестре? Я все-все-все тогда видела!» И она так мило погрозила пальчиком свободной руки, что он не заставил себя ждать. Прежде чем потонуть в любовном блаженстве, он поймал себя на греющей душу мысли: «Все-таки хорошо, что я не Евгений Онегин!»