В отражении было видно, как ты играла на скрипке,
И свечи твоих отражений горели во мне,
И мои отражения были текучи и зыбки,
А скрипка плясала в руках, как в каминном огне.
Я приблизил глаза, и стена запотела, дыханье
Участилось, и темп той беззвучной мелодии тоже.
Ты играла crescendo, и ты не имела названья,
И на пламя свечей своих ярких была ты похожа.
И когда прекратилась мелодия, ты закрыла
Нотный альбом, отложила скрипку, задула свечи,
И камин в моей комнате вспыхнул, и тьма отступила,
И задорно смотрел в наши души безмолвный вечер.
Ты шагнула навстречу ко мне, я стоял в ожиданье,
Трещали поленья в камине и прыгали тени.
Я шагнул к тебе тоже, одурев от сегодняшней тайны.
«Привиденья, – шепнул я себе, – может, мы привиденья».
И между нами проскочила искра,
Вспыхнули тела, загорелись страсти
В комнате венецианского стекла.
Сплетённое тело из двух тел, альраун в кровати,
Андрогин с двумя спинами, мятущийся как в лихорадке.
Блики и тени тоже сплетают объятья
И танцуют, сжимая друг друга неслабеющей хваткой.
Но вот догорели созвездия, вышел на волю
Утренний свет – заглянул фамильярно, без стука.
Скрипка за пыльным стеклом как вместилище боли,
Я между стёкол, и тупо щебечет разлука –
Как между нами проскочила искра,
Вспыхнули тела, загорелись страсти
В комнате венецианского стекла.