Небольшой сабантуй на березовой светлой опушке,
Старомодные песни про чьи-то напротив глаза.
Со студенческих лет не встречались друзья и подружки –
Однокурсники мамы и тот, в чьих глазах бирюза.
Ах ты, осень багряная – бабье счастливое лето!
И у мамы на солнце сверкают рыжинки волос,
Так кокетливо смотрит и гладит игриво при этом
Синеглазого "дядю", стоящего возле берёз.
Только что же я злюсь? Почему тот мужчина тревожит?
Загорелые руки… и шрам небольшой на губе…
Отчего же мурашки бегут, обжигая, по коже?
Словно это меня прижимает он крепко к себе.
– Дочка как подросла! Женихов-то еще не приводит? –
Мама звонко смеется: – Быть может, растет для тебя?
А сама же с него глаз безумно-влюбленных не сводит,
Словно вечер торопит, браслетик часов теребя.
– Да зачем мне юнцы? У них души, как лица прыщавы,
На уме только секс, и в помине любви не видать! –
Я без слов прошептала: – Отдай синеглазого, мама!
А она же, смеясь, прижималась опять и опять.
Тихий вечер садился на лес, на поляну и дачи,
Пелись Визбора песни, гитарный звучал перебор.
И для каждого был он по-своему важен и значим.
Догорая, алел в темноте полуночный костёр,
А на углях и детство сгорало осенней листвою.
Поздно все разошлись, разбрелись по домам ночевать.
Если б только позвал синеглазый меня за собою...
Только он промолчал. Ну а мама стелила кровать.
Я проснулась пораньше – белеет листок рядом с рамой.
Торопливо писала, прощаясь, мужская рука.
Завиток к завитку – аккуратные буквы для мамы,
А внизу для меня – почему только сбилась строка?
http://polonina.ru/