Вот, наконец, и август наступил,
Хотя, столь неуверенно и робко,
Как будто с осенью в союзе был,
И ныне на ветру довольно знобко.
Крепчает ветер, северный борей
Нагнал свинцовые стальные тучи,
Мерцает свет разбитых фонарей,
Вычерчивая тени ив плакучих.
Еще не вечер, но уже темно,
На улицах прохладно и пустынно,
Гроза гуляет где-то далеко,
Зарниц на небесах почти не видно.
Из глаз домов струится теплый свет,
И лишь одно окно печаль вселяет,
За холодом стеклянным жизни нет,
И полумрак квартиру укрывает.
Свеча почти оплыла на столе,
Что сервирован щедро и обильно,
Мерцающие блики в хрустале,
Все выглядит загадочно и стильно.
Часы бьют шесть, Алина у окна,
На ходики тревожный взгляд бросает,
Она подобно призраку бледна,
В очах тревога с ревностью мелькает.
«Сегодня воскресенье, выходной,
Он обещал, что будет до обеда,
Он обещал, приду любой ценой,
Достаточно, довольно уже бреда.
Он, видно, изменяет ей с другой,
Соседка, что напротив проживает
Своей холеной свежей красотой
Всех мужиков в округе собирает.
А он, да, верно, был же эпизод,
Соседку вез до дома на машине,
Наверно, с ней давно уже живет,
Он даже поменял Полине шины.
А эти встречи мимолетны их,
О, как она все то не замечала,
Где взгляд очей соединял двоих».
Алина еле слышно застонала.
Вот к горлу подобралась тошнота,
О боже, снова голова кружится,
О боже, как она была слепа,
И как Сергея потерять боится.
Но вот ребенок, это часть его,
Жаль, про него он так и не узнает,
Он с ней сейчас единое одно,
Пробило семь, её надежда тает.
Алина вновь набрала номер, но,
Но телефон молчит, не отвечает,
Он должен позвонить уже давно,
Пробило семь, её надежда тает.
Вдруг её сердце мыслью обожгло,
А вдруг он ранен или умирает,
Стучится дождь в холодное стекло,
Пробило семь, её надежда тает.
Вот стрелка замерла всего на миг
И вновь пошла, отсчитывая время,
Не думая о каверзах интриг,
Алина вышла, чтоб найти Сергея.
Решив, что если у соседки он,
Она уйдет, вещей не собирая,
И позабудет вечер сей, как сон,
Из новой его жизни исчезая.
И позабудет вечер сей, как сон,
И этот ливень, что смывает слезы,
И разорвет привязанности узы,
Раз он теперь Полиной увлечен.
Взгляд отыскал окно, Сергей, да, он,
За тюлью виден силуэт знакомый ,
Шелк платья намокает невесомый,
К телу дрожащему прилип шифон.
Вот свет погас, теперь они одни,
Что там, об этом даже думать больно.
Тускло горят сквозь пелену огни,
Алина прочь бредет непроизвольно…
***
Вода потоком льется на стекло,
Щетки едва справляются с работой,
Вдруг джип на повороте занесло,
Сергей устал, он борется с дремотой.
Еще с утра уехал в город он,
Чтобы купить на самолет билеты,
Подарок той, в которую влюблен,
Цветы - фиалки, леденцы-конфеты.
Пока искал для суженой дары,
Погода совершенно поменялась,
А час спустя от августа жары
Воспоминаний даже не осталось…
Когда Сергей уже домой спешил,
Дорожных знаков цвет не замечая,
Свирепо ветер дул, и ливень лил,
Потоками воды обзор скрывая.
Ствол дерева дорогу перекрыл,
Сергей решил проселками проехать,
Но за деревней в лужу угодил,
И здесь совсем уж было не до смеха.
Промучившись примерно пол часа,
Сергей решился выйти из машины,
Стекавший пот, разъев, щипал глаза,
Когда он веток нарубил под шины.
Ну, наконец, преграда позади,
Однако, вот дороги нет, обидно,
Мгла застилает все, что впереди
Сергею ничего почти не видно.
Он грязен, зол, с него текут ручьи,
В салоне собралась большая лужа,
Мобильный не работает, апчхи,
Ну, вот, еще вдобавок и простужен.
Вдали огни, шоссе, опять шоссе,
Теперь скорей к любимой, наконец-то,
Пусть даже он сегодня на щите.
О боже, как же хочется согреться.
Вода потоком льется на стекло,
Щетки едва справляются с работой,
Вдруг джип на повороте занесло,
Сергей устал, он борется с дремотой.
Визг тормозов, буксует задний мост,
Опять застрял, Сергей едва не плачет.
Но что это?! Часовня, липа— значит…
Ну, да! Ответ, похоже, очень прост.
Он в городе, до дома два шага,
Значит, машину можно здесь оставить.
Ведь там любимая волнуется одна.
Сергей подумал, страшно и представить,
В холодной комнате пустынно и темно,
Посуда свет фонарный отражает,
Сергей заметил, стол накрыт давно,
Но где сама хозяйка-то гуляет?
Все комнаты прошел, Алины нет,
Волнение все больше нарастает,
Фиалок мятый, скомканный букет
Совсем уж вид подарочный теряет.
Сергей присел, налил себе борща,
Но есть не мог, не обретя надежды,
Вот к шкафу, ну конечно, без плаща
Она ушла, тогда в какой одежде?
Сергей волнуется, и ясно от чего:
На месте, её куртки, брюки, платья.
Подумать, она вышла без всего,
А вкруг её похитили, проклятье!
О нет, она простилась навсегда,
Оставив все подарки и покупки.
Нет, это бред, конечно, ерунда,
Она бы рассказала о поступке.
Сергей её представил лишь на миг,
И сердце сладко, радостно забилось,
Когда в сознании возник вдруг лик
Алины, чья душа — сама невинность.
Нет, не могла, а вдруг за чистотой,
Как говорят в народе, омут тихий,
Не в них ли черти водятся порой,
Ну да, скорей не черти, а чертихи.
Сергей застыл, он мыслью поражен,
И верно, ведь последний день недели
Уже с утра был странно напряжен
Раздоры начались еще в постели
А после отвечала невпопад,
Тогда он все списал на нездоровье
И вот купил ей персик, виноград,
Нашел в деревне молоко коровье.
Подарки вез, приехал, её нет,
Пуста, безлюдна старая квартира.
Хотя, зачем тогда варить обед,
Похоже, не совсем о нем забыла.
Воск весь оплавлен, видимо, ждала,
Да и обед не для прощальной встречи,
И спичек чуть не коробок сожгла,
Чтоб сэкономить праздничные свечи.
Ну да, вот и примятый фитилёк,
Похоже, прямо пальцами тушила.
И еще теплый яблочный пирог,
А ведь Алина яблок не любила.
Да, это вовсе не простой обед,
А выражение к нему тепла и ласки,
А вот и пачка стильных сигарет,
Все как он любит, видно по окраске.
Подумать, ну, куда она ушла,
Может к подруге? Сразу стало легче,
«А вдруг она любовника нашла»,
Забытая уж было, ревность шепчет.
Сергей вскочил и бросился к двери,
Прочь выбежал, пути не разбирая,
Залаяла собака на цепи,
Тоскливым воем воздух наполняя.
Раскатом гром заполнил все окрест,
Пылающее небо стало ближе,
Над маковкой во тьме зажегся крест,
Сергей, ногами утопая в жиже,
Бежит, пути не видя пред собой,
Спеша найти надежду, утешенье
В усталости, что порождает боль,
В молитве отреченья и спасенья.
А вот и церковь, двери на замке,
Сергей за ручку дергает руками,
Сигнал тревоги светит на щитке
Зелеными и желтыми цветами.
Сигнализация работает, но звук
Не различим за громом совершенно,
Сергей, не отпуская сжатых рук,
На паперть опускается смиренно.
Вот дверь поддалась, ручку отпустил.
— Э, парень, расскажи, что происходит? —
Священник у Сергея вопросил.
Глянул, на небо, — э, как не погодит.
Ну и дела, Сергей, да что с тобой?
Ты что ли пьян, да нет, того не видно,
Что привело тебя в сей час ночной,
А ну-ка подымись, тебе не стыдно?
Священник: «Бог мой, это еще кто?
Алина, девочка, идет, меня не видит.
А ну, постой, он вышел на крыльцо,
Иди сюда, тебя здесь не обидят».
Сергей: «Алина, Бог мой, это ты,
Алина: «Так ты не… не у Полины?»
Сергей: «А я тебе привез цветы,
Те самые, что ты меня просила.»
Алина: «Ты, ты здесь, и в этот час?»
Сергей: «Отец, прошу во имя Бога,
Соедини скорей навечно нас
Под сенью поднебесного чертога».
Священник: «Ладно, следуйте за мной,
Войдите и немного обсушитесь.
Да с вас двоих вода течет рекой.
Надеюсь, что затем вы объяснитесь.
Я вас оставлю, вот для вас белье,
Я вижу, вам сказать друг другу нужно
Так много, здесь, конечно, все старье,
Но чтоб одели, будьте же послушны».
Священник улыбнулся и ушел.
Алина: «Я весь день ждала и вечер».
— Ну да, я догадался, видя стол, —
Ответил он, целуя её плечи.
—Сергей, постой, мы в храме, и потом,
О важном я тебе не рассказала».
Священник: «Вы готовы, тогда в дом,
Вот, сапоги оденьте для начала,
А вот плащи, прикроют от дождя.
Теперь уходим, вам не место в церкви».
Сергей: «А сразу обвенчать нельзя?»
Священник: «Не могу пока, поверьте.
Закон велит, чтоб поженились вы,
Без регистрации я вас не обвенчаю».
Сергей: «Отец, ну хоть благослови».
— Ну, хорошо, на брак благословляю.
Теперь пойдем, мой дом недалеко.
Алина, здесь ступеньки, осторожно,
Вам с мёдом приготовлю молоко.
О, не волнуйтесь, мне сие несложно.
А вот и домик, спрятанный в тени
Под сенью зелени могучих веток.
Священник: «Все, теперь уже пришли,
Тише, прошу, не разбудите деток».
Алина вздрогнула, её как обожгло,
Ребенок, так о нем не рассказала.
Душе вдруг стало радостно, светло,
Алина жизни чудо осознала
В себе и в небе пасмурном пока,
В Сергее, что её ласкает взглядом,
В бодрящей ночи воздуха глотка,
В происходящем далеко и рядом.
Ну, вот и дома, крынка на столе,
Пахучий мед немного обжигает,
Вещи на печке сушатся в тепле,
Лампада возле образов мерцает.
Вдруг дева стала словно снег бела,
Где греческая надпись неизвестная,
Она вдруг обнаружила слова:
«Возрадуйся невеста не невестная».
Кружится голова, огонь в груди,
С губ тайна светлой бабочкою рвется.
Глаза святой как говорят: не жди,
Лампады дым, мир искажая, вьётся.
Сергей: «Постой, о чем ты говоришь.
Отец, скорей, Алина заболела».
Священник: «Девочка, да ты дрожишь,
И тени под глазами, побледнела».
Сергей: «Мой свет, любимая моя,
Ты о младенце что-то говорила».
— Да, милый, вскоре будет у тебя
Ребенок. — Так ответила Алина…