"Чтобы познать человека, нужно его полюбить" (Фейербах)
Сегодня я снова видел ангелов. Нет, не думайте – во сне.
Среди облаков и света, первые дети Творения, они стояли так, как привыкли жить – с гордо поднятой головой, волосы цвета белого золота, и вместо белой оперенности снежных крыльев за плечами – холодный туман стали, блеск острых краев и тончайшей паутинкой - росчерк перьев по гладкой поверхности. А в глазах у всех синева небесная от края до края – и зрачков не видать, льется из глаз лазурь, захолаживает сердце, мертвит душу незамутненная равнодушная чистота их...
* * *
Я поставил чайник и прислонился к краю стола, глядя на пляшущее пламя.
* * *
...Был тогда один – волосы солнцем, глаза травяные – красивее всех, непохожий, единственный. И через то была ему великая миссия. Носил он одежды белые и пластины золотые на руках, и перехватил стан его пояс аметистовый, и висел на поясе том, в ножнах изо льда и благости ангельской, меч огненный, сыпавшийся злым пламенем. И имя ангелу тому было – Смерть.
По воле высшей спускался он с небес, и сгорали в огне недостойные, и вымирали народы, и пустели земли, и ужас поселился в сердцах людских. Но не трогали ангела стенания людей. Расправлял он крылья звенящие, серебром по краю увенчанные, и возвращался в чер-тоги небесные, ожидая в спокойствии и смирении новых приказаний. И ни разу не пробудилась в глазах его искра жалости...
* * *
Я налил себе чаю и сел за стол, обхватив руками горячую кружку.
* * *
... Пролетели тысячелетия – несколько мгновений.
Вернулся ангел в покои свои мрачнее тучи. Отбросил в угол ножны и опустил голову на руки. Перестали люди верить в Ангела Смерти. Не боялись уж его, не хоронились по углам темным – смело глядели в глаза, когда заносил он карающий меч. Смутило ангела бесстрашие людское. Все секреты, все загадки мироздания разгадал он, на все знал ответ, изучил всех тварей морских и небесных, земных и подземных, но этот зверь – человек – оставался тайной за семью замками.
Любопытно стало ангелу: в чем секрет стойкости человеческой? Неужто не сыщется ответа? И стал с тех самых пор он изучать людей.
* * *
Я отхлебнул обжигающего чаю и закашлялся, на глазах выступили слезы.
* * *
Не годы прошли – века. Сменялись людские поколения, вырастали новые народы, исчезали, вновь появлялись, менялся лик земли, взметывая горы и глубокими провалами наливая моря, а Ангел Смерти неутомимо искал, искал самую суть людскую, перебирал сотни судеб, мешал их, как костяшки домино, и вновь выбрасывал на поле жизни, наблюдал – что будет?
Но ни на шаг не приблизился к разгадке.
«Кто долго воюет с чудовищами, сам становится чудовищем» - гласит народная мудрость. Ангел, увлекшийся людьми, незаметно стал... человеком.
И когда вновь прозвучал зов, рука привычно нашарила меч и грозно запели, разворачиваясь, стальные крылья, и он с готовностью отправился на кровавую бойню, и человек, приговоренный Небесами к казни, без страха взглянул в его лицо – Ангел Смерти перестал существовать…
* * *
Я достал из ящика стола чайную ложечку и стал задумчиво помешивать чай.
* * *
... Пронеслись, навалились на плечи миллионы погубленных жизней, оглушили крики смертные и стоны, бросилась в глаза тьма неразрывная, и согнулись под тяжким грузом плечи - человеческая сущность заменила ангельскую навеки.
И тогда со страшной тяжестью в потемневших глазах вступил человек-ангел в небесные чертоги, подошел к лучезарному престолу и воздев над головой ослепительно вспыхнувший меч, обрушил его на содрогнувшиеся ступени, вогнав клинок до половины в твердый мрамор. А после, в упавшей мертвой тишине, повернулся к престолу согбенной спиной и медленно побрел к выходу. И уже в дверях догнали его рычащие молнии, вцепились в спину злыми зубами, толкнули с края, и он неспешно, раскинув руки и закрыв глаза, из которых лились непрерывные слезы, упал на бесплодную неприветливую землю, в доли мгновения познав то, к чему так долго стремился – человеческую ДУШУ – теперь он знал, как это называется...
* * *
Я отложил ложечку и в два глотка допил содержимое чашки.
* * *
...Упав, долго-долго лежал лицом вниз, изливая скорбь свою в ставшую вдруг ласковой и всепрощающей землю. Лишь теперь он понял, что глядя на людей, как на безропотные, бес-словесные игрушки, невозможно их постичь; лишь соединившись с ними всем существом, отдавшись им всем сердцем – неизбежно став при этом одним из них – можно понять и принять все их стремления, надежды, обиды и радости. И величайшую из загадок природы – душу – можно постичь, лишь обзаведясь таковой. Воистину непознан ты, человек, и дивиться должны созданья небесные и земные, глядя на тебя!
...Встал - не спеша, глаза почти сухи, - всадил крылья свои серебреные в камень, сжал зубы, и с криком боли неземной выдрал жилы стальные из тела своего. Сел, хватая ртом воз-дух, не рискуя глянуть назад, дабы не увидеть страшных ран в гладком зеркале крыла. Посидел, потом поднялся, не глядя, подобрал крылья и зашагал к просыпающемуся солнцу...
* * *
Я сидел, вертя в руках ложечку. При плавке серебро смешалось со сталью и теперь выступало из ее тонкого тела красивыми потеками. В открытом окне шумел город, и веселое солнце заливало лучами мой дом.
Ничего, что каждую ночь мне снятся ангелы. Это вполне безобидно и даже интересно, я уже привык. У Небес тоже есть свои истории...
Я подошел к раскрытому окну и, улыбнувшись, высунулся наружу. День обещал быть те-плым и ласковым. Вот только шрамы на спине побаливают...