Город, засыпанный сахарным песком, осторожно вторгается в душу.
В нём шрамы моих вёсен уверенно стучат туфельками красными.
В нём юноша живёт – со снятой кожей, но – до чего несносен, до чего несносен!
Глаза его меняют цвет от настроения, принимая оттенки самые разные...
Город, где нет серебра у висков, – отчего я войти в него трушу?
Почему мне так сладко смотреть – издали –
И твердить: “Я такой же, другой – но такой же, иной – но всё тот же самый”?..
А кто, спрашивается, знает: какой – "такой"? Слова напрасны, всегда напрасны.
Смехотворны, когда речь заходит о времени.
Его режущая десятиминутная кромка – всё реже проходит мимо,
Не снимая положенной стружки...
Видишь дорожки в парках? – далёких солнечных кошмаров продолжение –
Пусты и устланы листьями опрятно.
В их плену что-то кружит, кружит, кружит, кружит... –
Это такой простой лабиринт. Простой и безвыходный лабиринт.
Оставь меня здесь. Или забери. Но сначала оставь. Забери, забери! –
С дождя пипетками. С бабочками ночными.
Светлые веснушки усыпали землю оплывающим свечным воском.
Этот город, засыпанный сахарным песком, – лежит внутри, а я – снаружи.
А вокруг – лет разбухших несколько десятков. –
Два? три? пять? А, может, все восемь?.. –
Вот уже и на солнце редеют пятна.
Город в руинах, разрушенный город. Город, который невозможно разрушить.
Единственное место, где я хочу находиться, – откуда не надо возвращаться обратно.
Место, где моё сердце поёт – так невероятно высоко-высоко-высоко!..
Город, который любит меня, но – почему он со мной никогда, никогда не дружит?
Город, где ты каждый день просыпаешься с улыбкой.
И смотришь – на меня, на меня, на меня! – и шлёпаешь ко мне босиком.
Город, построенный из иллюзий, – он реален, но с моим настоящим несопоставим.
О, как он мне нужен, как до смерти мне нужен!
Город, где ты не становишься поутру мечтой – полустёртой и зыбкой.
Сладкий город, который никогда не сможет быть моим. Никогда не будет моим.