Я шёл к себе домой,
И мне открылось то, о чём не сказать словами:
Тёмное вечернее небо, ни огня над головой,
И чёрная земля под ногами.
Душа музыки, душа жизни
Не проявляла себя никак.
И в этой тиши было слышно,
Как на кладбище воет целая свора собак.
А земля под ногами была очень странной:
Словно бы вся в глубоких и долгих порезах.
Неизвестно, откуда взялись эти шрамы и раны,
Так же, как многое в этом мире пока неизвестно.
Но вот эти раны начинают светиться
Вперёд на несколько долгих ли.
Как поверить в то, что и впрямь не снится
Этот блюз истерзанной земли?
Я ловлю свою тему
Порою целые часы, а порой и дни.
Но отныне сложно будет отыскать замену
Блюзу истерзанной земли.
Новые знаки на прежних улицах,
Вокруг – новая темнота,
Внутри которой ветер по-прежнему кружится,
Сжимая в зубах огрызок своего хвоста.
И прежнее кладбище на прежнем месте,
И прежние мертвецы по-прежнему спят,
И прежние имена для достоинства и чести –
Сомнительных добродетелей шумный парад.
И я шёл к себе домой,
И слова пропадали сами собой.
Тёмное вечное небо над головой.
Я шёл домой с чувством, что иду в последний бой.
И земля трепетала и тихо вздыхала
От топота бесчисленных ног вблизи и вдали.
И я возвращаюсь в памяти к месту начала
Блюза истерзанной земли.
Я ловлю свою новую тему,
Все старые темы идут в обмен.
Я прохожу сквозь внутреннюю стену,
Подчиняясь теме всех своих прежних тем,
Сознавая, что всё бессмысленно:
Наши чувства, деянья и дни,
Равно как непознаваемо и немыслимо,
Подобно блюзу истерзанной земли.
Я люблю свою тему,
Я с нею круглые дни.
И отныне сложно отыскать замену
Блюзу истерзанной земли.