На дне стакана желчность коньяка
как послевкусие двенадцатого года,
кутузовского лёгкого штычка
и пушкинского жёлтого болота.
Петрополя торжественный ампир
в котором мы - жалчайшие штафирки.
Имперский блеск сырой зрачёк слепит
гусарской пьянкой , царским пиром.
"Ура-а-а!" татарское по нёбу коньяком!
Слегка кислит Мицкевичем лимонным
у Александровой Колонны
речь посполитская шипящим шопотком.