Волнующийся вельветовый фон.
Сумрачно, прохладно и пахнет
пряным, дурманяще-тяжёлым.
На нём размытый человек, на его руку надет
беззадненогий выпотрошенный пёс:
усатый и щерящийся. Это есть кукловод,
вентрилоквист. Сейчас развеселит. Зачал.
Мгновенное недоумение, и я уже не разбираю
кто здесь вентрилоквист. Бормотание раздаётся.
Рот ли, Пасть ли вещает чревом.
Собрать в ладони и обрушить
Зерно людское в жернова,
Потом на пару с Ветхой Клушей
Мукой дышать, о славная жатва!
Мука едка, как кокаины,
Тропинка за тропинкой в лес
Куда-то будто в платья Прозерпины,
На счастье оставляя вес
И мажа губы кровью из ноздрины.
Мадам Танатос, к рылу вам
Покоцанная норка… просто душка…
Чернильность вздёрнутым бровям
И эта, ах, зуззащая легонько мушка
Над верхней губкой, я бы АМ!
И съел, и съел бы залпом ваши прели,
Все прелести, кусками и глотками, вас,
Сидящую в анатомическом партере,
Вскипавшем бурно мутными огнями глаз.
Мы оказались на лесной премьере.
Звонки и первый акт, как будто половой,
Актёрка выплыла ладьей на сцену
С печальной миной, угольной фатой,
Неспешно, гладко, тихо, мерно,
Завыв контральтом о любови прожитой.
Зевок и снова, - кокаинов блюз давлеет;
Мука и мука, человечьих душ экстракт.
Тропинка за тропинкой всё длиннее
Одну, другую. Ну, второй давайте акт!!
Чванлив, смотри-ка, в спеси багровеет,
Похоже, он поэт, на нём лорнет
Шурупом к переносице привинчен…
Понаблевал стихов про трупы, смрад и бред, -
“Аж тошно, да, мне что-то тошно нынче.
Ещё тропинок бы. Достань, mamie, кисет…”
Тут пёс а-ля Анубис вышел, и человек на лапу пса надет…