Силой новоявленных илотов,
Гнувших спину с раннего утра,
На приневских хлябистых болотах –
Вырос плод фантазии Петра.
Не затмив красы Первопрестольной –
Смог своей красою засиять,
Да такой, что вольно ли, невольно –
Заставляет сердце замирать.
Полное заявок и амбиций,
И с надеждой тайною: а вдруг?
Это нынче всё – в Москву стремится –
Пушкин же приехал в Петербург.
И сюда же ехал Достоевский,
Мальчиком, с братишкой и отцом,
Гоголь описал когда-то Невский –
Южнорусским звучным языком.
Плавился в горниле новой домны,
Наш народ, меняющий фасон.
Не могу Некрасова не вспомнить,
Критиков великих славный сонм.
Век двадцатый, все переиначил.
Век корявый, грозный, непростой…
Эти имена немало значат:
Зощенко, Ахматова, Толстой.
Здесь творил блистательный Володин,
Не стремясь в придворные и в знать.
В наших душах, в моде ли, не в моде:
Гранин, Дудин – всех и не назвать…
Этот воздух рифмами пропитан,
И его целебней – в мире нет.
Каждый раз с восторгом неофита
Обегаю взглядом силуэт.
Сколько раз отсюда гнали ноги –
Столько раз вели меня домой.
Петербург – соавтор очень многих,
А без ложной скромности – и мой.
* * *