Люди к февралю становятся ближе к городу.
Жмутся к домам и в домах, защищаясь от ветра.
В этой недозиме равнодушны к холоду
лишь те, кто провел свою жизнь в ожидании Фимбульветра.
Вечероутром темно, но по радио врут о приятном.
Дескать, еще дадут. Дескать, польза и в этом.
К примеру, не видно глаз и не видно кровавых пятен.
(Да и чего нельзя делать без света из того, что можно со светом?)
Зажигалка – это маяк на пути от подъезда к трамваю.
(Что? Трамваи не ходят? Да бросьте, трамваи вечны.)
Видно, что-то меняется в мире, да я внимания не обращаю,
хватает своих. (- Вы выходите? – Нет, я, видимо, до конечной.)
Ангел-хранитель давно согревается спиртом, не чаем,
и потому подставляет то подножки, то спину ступенькой.
(- Тех, кто ближе всего, я, как правило, не замечаю.
- Вот бы вас с десятка шагов да лицом и к стенке.)