Рассказчик:
На Кампо де Фиорe
Цветы, цветы, цветы,
Бурлит людское море,
Вздымаются кресты.
И смотрит мальчик жадно:
Сейчас свершится суд.
Еретика Джордано
Сожгут, сожгут, сожгут!
Сейчас, сейчас сгорит он!
Волнуется народ,
Но медлит инквизитор,
Он всё чего-то ждёт
-Скажи одно лишь слово,
Покайся, отрекись!
Я разомну оковы.
Смирись, смирись, смирись!
-Нет!,-огрызнулась воем
Толпа смешных людей
Он умирал героем...
Что скажешь, Галилей?
Галилей:
Ты жив?!
Джордано Бруно:
А что такое жизнь?
Существованье некой плоти бренной,
Суфле из мяса и дрожащих жил,
И мыслей, обезумевших от плена?
Ты называешь это жизнью, Галилей?
Жить, помирая от смертельной скуки?
Кто ты? Мудрец, учёный или же плебей,
Отрёкшийся от матери Науки?
Галилей:
Джордано, я...
Джордано Бруно:
Молчи, к чему слова?
Слова предателя сродни словам наветов,
Из них слагались сучья и дрова,
В которых жгли учёных и поэтов.
Но в этой, дьяволом задуманной игре,
В таком несовершенном нашем мире,
Не страшно мне вертеться на костре
Лишь оттого, что дважды два-четыре!
Есть математики, и нет еретиков.
Христос был человеком - это точно,
И во вселенной множество миров,
И не беременеют бабы непорочно!
И потому костёр и плаха, и петля
Ничтожны перед детскою считалкой.
И вертится, и вертится земля!
А инквизиторы тупы, смешны и жалки.
Им не забыть мои последних слов,
Когда замешкался палач невольно:
"Ну что ж ты медлишь, я давно готов-
Я принимаю муки добровольно".
Галилей:
Джордано, друг, прошу тебя, постой.
Я знаю - мне не суждено прощенье;
Уже давно я потерял покой.
И презирал себя за отреченье.
Но нет, не страхи перед вечною тюрьмой
Иль казнь на костре, или на плахе,
Меня заставили отречься, друг ты мой.
Нет, овладели мной совсем другие страхи
Готов на Кампо де Фиоре умереть,
Ты испытал нечеловеческие муки
Уверен в том, что принимаешь смерть
Во имя торжества большой науки
Ты был в расцвете творчества и сил;
Тобою восторгался мир учёный;
Ты предпочёл уйти...И мир застыл
Жить без тебя навеки обречённый...
Не осуждаю. Мне ли осуждать?!
Предавшему Коперника ученье,
Того, кто за науку умирать
Шёл на костёр без страха и сомненья.
Джордано, я отрёкся...Но пред кем?
Пред сворой инквизиторов безликих,
От слов отрёкся я, и счастлив тем,
Что не отрёкся от идей великих...
А инквизиторов кто помнит имена?
Их прах покоится в земле надёжно,
И вертится, и вертится она!
От этого отречься невозможно!
Джордано и Галилей вместе:
Беснуется инквизиция:
Им ведьмы везде мерещатся,
Сбивается с ног полиция;
И всё-таки она вертится.
Вся кровью до недр пропитана,
За войны ещё ответится,
Столетиями не спит она,
И всё-таки она вертится!
Не нужно любить вам ближнего,
Не слюбится - значит стерпится,
Щеку подставлять униженно,
Ведь всё-таки она вертится!
А вера... А Бог с ней верою,
Убийца ведь тоже крестится.
И я как ни странно верую,
Но знаю, что она вертится!