Сизиф начинает
свой вечный подъём…
Я чувствую силы,
всё к чёрту, на слом…
Я долго терпел здесь,
но хватит рутины,
ведь я не у дел,
и ковёр паутины
оплёл мои руки
и веки с лихвой…
Но, всё – нафиг муки,
мне нужен покой…
Свобода нужна,
всё начну я по новой,
не так уж сложна
этой жизни основа…
Итак, в руки камень,
и в гору вперёд,
вы видите сами,
что мне повезёт
на этот раз точно,
сомнений в том нет,
скорей в гору срочно,
ведь мало уж лет
осталось здоровым
к вершине бежать…
Будь я птицеловом,
мне не удержать
ту синюю птицу
в шальном неглиже…
Уже не за тридцать, -
за сорок уже…
И медлить нет смысла -
вперёд, напролом,
конец жизни кислой -
всё к чёрту, на слом…
Но, вот, середина,
и руки дрожат…
На лбу испарина,
и искры кружат
в глазах от нависшей
с верхов новизны,
молочно-прокисшей
снегов белизны…
Уж, близко вершина -
рукою подать…
Но, вдруг, сердце сплином,
и нЕчем дышать…
Но, вдруг, осознанье -
ведь было уже
такое вот знамя
на том рубеже,
что где-то внизу
позабыл и похерил,
на синем глазу
затворил в прошлом двери…
И даже всё хуже,
чем было когда-то…
И мышцы, о, ужас,
вдруг, стали как вата…
И пот на ладонях,
и камень скользит,
и кости все стонут…
И вот уж летит
почти от вершины, -
опять упустил
я камень из глины,
и нет больше сил
тащиться по новой
к подножью горы,
чтоб вылепить снова
основу игры,
что в шутку, как будто бы,
жизней зовётся,
но, как не крути,
а спускаться придётся
до тех пор, пока
не сорвусь сам я в пропасть,
когда с полтычка
разорвёт смерти лопасть
аорту моей
безнадёжной печали…
И это, ей-ей,
всё ж доставит, едва ли,
страданий мне больше,
чем жизни мотив…
Ведь нет судьбы горше,
чем зваться – Сизиф…