Пальцы мои изрезаны музыкою до костИ,
Улыбкой чеширскою серп полумесяца белеет.
Столько во мне изумительной, криком сочащейся мер-зос-ти,
Что остаётся только одно: повеситься. Да желательно поскорее.
Человечек маленький, человечек большой - кто кого?
Высечены на стенах серобетонных новые божества -
Это снаружи. А внутри я, и думаю об одном:
Как бы не задохнуться от собственного нич-то-жест-ва.
Рухнуть в пол, приползти к тебе щеном скулящим -
Знаю, что будет так только хуже. Но не могу;
Это как обнаружить себя в судный день безмятежно спящим
На грохочущем к пропасти серном адовом берегу.
Вырви, выколи глаза мне в своей беспредельной неж-нос-ти -
Это будет правильнее, честней и злее, ты знаешь тоже.
Я тогда пойму, что надо уметь говорить "прости"
До того как твоя улыбка на затмение станет похожа.
Клокочет, хрипит где-то в горле чёрное моё нутро.
Я - не я и мы - не мы; перевернулось всё сверху вниз,
Я и пишу-то давно совсем не то, что нужно, совсем не то:
Мне наверно при въезде в другие сердца отказали в выдаче виз.