(Мелодраматическая поэма из жизни московской небогемы)
Без московского жительства,
Всамделишний разбойник,
В глазах прищур неистовый,
А в кармане кастет,
Он прикинулся мальчиком,
Он прикинулся школьником,
Ботаническим школьником
Восемнадцати лет,
Это много для школьника,
Заведется читатель мой,
А читатель добрейший мой,
Он умом очень здрав,
Да, читатель, отвечу я,
Что косарь больше стольника,
Да, читатель, воскликну я
Ты по своему прав!
Но соврав в основном,
Что не Игорь, не Толя он,
И не Женька, не Павел,
Не Арсен, не Трофим,
Назывался на свете всем
Он Барклаем де Толли ,
Женским полом Барклай
Был ужасно любим,
И на Пресне родной,
Где Маяк с Бурлюком ,
Обсуждали подвыпив,
Футуризма обломки,
Наш Барклай (а он был
Записным Говнюком)
Подцепил наш Барклай
Заводную девчонку,
Было девочке Кате
Ну не больше семнадцати,
Была девочка Катя,
Так невинно стройна,
Что считал наш Барклай
(у нее восемнадцатый),
Что Катейка ни водки не пьет
Ни вина,
Думал мерзкий Барклай,
( Не Серега, Не Вова)
Что он первый у Кати
(вот такой Хулиган),
Что она для него
Надевает обновы,
Что один ее
Водит в дорогой кегельбан,
Здесь на Пресне родной
«ПолутОны» не в моде
Ты заметишь, читатель,
Что «полутонА»
Вдруг прознала Катейка,
Что живет на свободе
В городе Армавире
У Барклая жена
И пока он на Пресне,
Шарится мелкой мышкой
И ворует у пьяных
Залежалый пузырь,
Эта баба простая,
Одна ростит сынишку,
Эта баба простая,
(А Барклай – вот ведь Хмырь!)
Все прознала Катейка
Все прознала деваха,
Ну и если, читатель, ты не верил в нее,
Думал дескать шалава,
Думал дескать неряха,
Пусть накакает в рот тебе
Во дворе воронье.
Раз пришел к ней Барклай,
Как всегда разодетый,
В голдах тонкие пальцы.
Пальцы, что отродясь,
Не видали работы,
Но любили монеты,
Ну а также купюр
Иностранную вязь,
Раз пришел к ней Барклай
Был холодный и наглый,
Отворила Катюха
Железную дверь
И впустила прохвоста,
Негодяя и Магла,
Прилипучую муху
«Дверь по прозвищу зверь»
Приобнял Барклай девку,
Ну тащить ее в спальню,
Вот так сразу и в спальню!
Без цветов и конфет!
Поколению NEXT это даже нормально
(поколению, которому восемнадцати нет)…
Притащил духарясь,
Приспустив свою брюки,
Обнажив волосатый,
Накачанный зад,
Запустив в тело Катьки,
Длиннющие руки,
Ртом рыгая признания, хрипение и мат.
Только что-то не так,
Нынче в спальне Катейки,
Окна в шторы заправлены
Не играет БИ-Джиз ,
Мрачен, сер полумрак,
И молчат канарейки,
Что-то понял Барклай,
(Не дурак и не Шиз).
Оторвался от девки
И вокруг огляделся,
И увиденным был
Ошарашен сполна
На кровати сидела,
Вынув мощные перси ,
Обнажившись донельзя
Барклая жена.
«Что ж, голубчик, давай,
Я ведь плакала ночи,
И не каждый день кушала
На обед каравай,
В Армавире давала я
Чернорабочим,
Лишь бы только мужчина….
А иначе ведь край….»
Ну иди же к ней милый,
Добро Катя сказала,
И накинулись девки,
На Барклая вдвоем,
(Закрываю глаза),
Только им было мало,
Начав ровно в 16,
Кончили другим днем.
Он лежал с окровавленным,
Он лежал с воспаленным,
Изнасилован ревностью
И тяжелой судьбой,
Он лежал обездвиженный,
Бледный и нехоленый,
Измочален неистовой
Сексуальной борьбой.
Вот такая история
Приключилась на Пресне,
Ну а может на Фрунзенской,
Где тут разница, где?
И теперь эта троица
Проживает вся вместе,
Отдавая все силы
Сексуальной борьбе.
Только статус Барклаев
Изменился безмерно,
Изменился масштабно,
Изменился кругом,
В прошлом махарь известный,
И супружник неверный,
Проживает на Пресне
Сексуальным рабом!
Видел сам,
И картину написал ту не Репин
Как жуя казенаки
У «Шестнадцати тонн»
Две девицы в эффектных
Вельветовых кепи,
На цепи водят парня
Вот такой моветон .
Четверенькает он,
как собака породная,
Позабыл человечьи
Почти все слова,
И следы от хлыста
На спине его потной,
И полстрижена коротко
У него голова.
Вот такие приветы,
Вот такие сюжеты,
Вот такой вот бывает
Законченный бред,
Когда люди женатые,
И почти уже Мэтры
Посещают девчонок
Семнадцати лет….