СЕЛЬСКАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
Федерико де Онису
Она была чиста. И кротко объясняла:
«Иисус вам заповедал возделывать свой сад.
Чтоб никакая скверна вам рук не запятнала,
пусть души как огонь немеркнущий горят».
Она была бедна – как тот, что в Иудее
бродил и сеял правду, страдая ради нас.
Ходила в пестрых юбках, колечка не имея,
но дух ее светился как истинный алмаз.
Она была бодра, хоть боль в душе таилась,
и от ее улыбки хотелось зарыдать.
И даже от сандалий истоптанных лучилась
улыбки этой нежной святая благодать.
О милая! Твой мёд рекою полноводной
объял и укротил тигриный рык страстей!
И в раны, что зияли в той плоти благородной,
прихлынула любовь, неведомая ей.
О пахарь, чье дитя из уст ее узнало
молитвы и стихи, ты не подозревал,
какое пламя душу и плоть ее сжигало,
и в сердце поцелуев какой цветок алкал!
А ты, селянка, помнишь, как всуе поминала
ее в жестоких сплетнях и толках о пустом?
Не видя, ты смотрела, хотя сто раз встречала,
и сын твой вырос в доме ее, а не твоем!
Перепахав ребёнку всю душу легким плугом,
посеяв столько истин в глубокой колее,
она зажгла в нем жажду добра, и то – заслуга
ее. Скажи, селянка, не совестно ль тебе?
Подобно кроне дуба, дарила сень и милость
любому – и однажды к ней Смерть пришла сама,
но, в черные глазницы взглянув, она смирилась,
припомнив, как дремала, ее заждавшись, мать.
Молитву сотворив, заснула безмятежно,
ей месяц стал подушкой, покровом – Млечный Путь.
Отец ее лелеет, качая с песней нежной,
и сладостный покой дождем струится в грудь.
Душа ее при жизни была сосудом полным,
живительную влагу дарившим всем окрест.
А всё существованье сравнимо лишь с проёмом,
в который лился свет Отеческий с небес.
И ныне даже прах костей ее пропитан
пурпурным ароматом неистовых цветов,
и страж погоста знает: могила не забыта,
коль запах роз витает над следом от шагов.
- - -
LA MAESTRA RURAL
A Federico de On;s
La Maestra era pura. "Los suaves hortelanos",
dec;a, "de este predio, que es predio de Jes;s,
han de conservar puros los ojos y las manos,
guardar claros sus ;leos, para dar clara luz".
La Maestra era pobre. Su reino no es humano.
(As; en el doloroso sembrador de Israel.)
Vest;a sayas pardas, no enjoyaba su mano
;y era todo su esp;ritu un inmenso joyel!
La Maestra era alegre. ;Pobre mujer herida!
Su sonrisa fue un modo de llorar con bondad.
Por sobre la sandalia rota y enrojecida,
tal sonrisa, la insigne flor de su santidad.
;Dulce ser! En su r;o de mieles, caudaloso,
largamente abrevaba sus tigres el dolor!
Los hierros que le abrieron el pecho generoso
;m;s anchas le dejaron las cuencas del amor!
;Oh, labriego, cuyo hijo de su labio aprend;a
el himno y la plegaria, nunca viste el fulgor
del lucero cautivo que en sus carnes ard;a:
pasaste sin besar su coraz;n en flor!
Campesina, ;recuerdas que alguna vez prendiste
su nombre a un comentario brutal o balad;?
Cien veces la miraste, ninguna vez la viste
;y en el solar de tu hijo, de ella hay m;s que de ti!
Pas; por ;l su fina, su delicada esteva,
abriendo surcos donde alojar perfecci;n.
La albada de virtudes de que lento se nieva
es suya. Campesina, ;no le pides perd;n?
Daba sombra por una selva su encina hendida
el d;a en que la muerte la convid; a partir.
Pensando en que su madre la esperaba dormida,
a La de Ojos Profundos se dio sin resistir.
Y en su Dios se ha dormido, como en coj;n de luna;
almohada de sus sienes, una constelaci;n;
canta el Padre para ella sus canciones de cuna
;y la paz llueve largo sobre su coraz;n!
Como un henchido vaso, tra;a el alma hecha
para volcar alj;fares sobre la humanidad;
y era su vida humana la dilatada brecha
que suele abrirse el Padre para echar claridad.
Por eso a;n el polvo de sus huesos sustenta
p;rpura de rosales de violento llamear.
;Y el cuidador de tumbas, c;mo aroma, me cuenta,
las plantas del que huella sus huesos, al pasar!