Только звезды, небеса да шпили башен,
Тонкий месяц – недоеденный калач.
Знаешь, девочка, не так уж он и страшен,
Перетруженный задерганный палач.
А задумаешься – нам ли знать о страхе?
Месяц, звезды, да мышиная возня.
Эти несколько, оставшихся до плахи,
Старый доктор проведет, себя казня.
Он растрепан и смешон, и гладки взятки
С новой роли не шута, но дурака.
Ну же, полноте, малыш, – помосты шатки,
Хоть и сделаны, конечно, на века.
Все как будто бы в порядке, шито-крыто,
Все по правилам, по нотам, по ролям,
Днем и ночью стережет свое корыто
Триединое подобье короля.
На три трона – трехголово, шестируко –
Кровь от крови, так сказать, от плоти – плоть.
Понимаешь ли, дружок, какая штука –
Любит троицу придирчивый господь.
Так и царствуют себе мясистым брутто
Пусть безжалостны, бессмысленны зато.
И, к тому же, поговаривают, будто
Надзирателю ночами снится то
(Кудри, губки и глаза, тафта и блестки –
Стражник, хоть и бессердечен, но двуок),
Как с фарфоровой щеки стирает слезки
Гуттаперчевая девочка Суок.