Заходит солнца диск, горит багряный свет,
Услужливо рабы ко сну готовят ложе…
Седой старик, семидесяти лет,10
В крови заката жизнь свою итожит.
Полжизни правит он чужой страной.
Так властвовать когда-то он стремился!
Римлянам грозным льстя, он своего добился,
Уж тридцать лет он – царь,
Но, как всегда «чужой»!
Он строил крепости и храмы возводил,
То воевал, то укреплял страну,
Племен, народов сколько покорил –
Не подчинил лишь женщину. Жену…
Спустились сумерки. Из тени у окна
Светясь, выходит призрак Мариамны.
Его любимая красавица жена,
Его ужасная, отчаянная драма!
Ах, сколько б он наложниц не имел,
Невинно-скромных, иль разнузданно- бесстыжих,
Темноволосых, золотисто-рыжих,
Всей страстью сердца, всей душой хотел
Ее, желанную, всегда ее одну,
Красивую и строгую жену…
Когда она входила в зал дворца с ним рядом,
Походкой царственной, сияя гордым взглядом,
То падал ниц народ в порыве восхищенья.
Гордился Ирод. И – кипел от возмущенья!
Он - царь! Он властвует, он весь в трудах великих,
Иерусалим вознес и укрепил,
Но сброду этому – он тридцать лет не мил,
А ей почтенье дарят и улыбки!
Желанная! Когда на этом ложе
Она лежала, расплескав волну густых волос,
В вечерних сумерках светилась белой кожей,
Он так ее хотел! Но душу жег вопрос:
Верна ль мне Мариамна до конца?
Вновь темным облаком сгущаются интриги,
Плетутся заговора нити из дворца...
Сомнений горьких тягостны вериги.
«Любить и ненавидеть в тот же миг –
Невыносимо!» - прохрипел старик.
Какая мука- страсть и гнев в одном сосуде.
Найдутся ли на белом свете люди,
Чтобы глоток такой отравы пригубить?
Ах, сколько ж мне ее пришлось испить!
Не выдержав, казнил ее я брата,
Он рвался к власти, как и я когда-то.
Обидно – вот его народ любил!
Оплакивал. И каменною стала Мариамна,
Шепнула: «брата кровного сгубил!»
И смолкла. Так мучительно- желанна!
О, Женщина! Ты гордостью своей
Свой смертный приговор в ту пору подписала,
В последний путь ты молча прошагала;
Не выла, не рвалась, не проклинала,
И не просила глянуть на детей…
Да, Ирод я, отъявленный злодей!
А кто бы увидал, как я тогда рыдал,
Катался по полу в суровом гулком зале,
Слова любви, проклятья с уст слетали,
Сводило судорогой крик разверстых уст…
Проходит все... Мир гнусен, глуп и пуст…
Пришли какие-то волхвы, кричат: "Благие вести!
Звезды рожденье нам Спасителя сулит!"
Подите прочь! Уже готов план действий:
Младенцев- мальчиков ВСЕХ – Ирод истребит!
Сгустилась ночь, уж холодеют ноги,
И некого погладить по плечу.
Мой путь в крови пролег. В конце своей дороги
Мне добрым не бывать. Да я и не хочу…»
А где-то в вышине торжественно-печально
Душа ее над вечностью плывет,
И стонет сердце Ирода от горя и отчаянья
Который час, который день, который год.