Сияет в ночи полумесяц,
холодный, туманный, немой.
Ну, здравствуй, приятель небесный,
собрат половинчатый мой.
И к благу, и к злу я причастен,
но несовершенен везде:
во благе – безвольно безвластен,
а в злобе – покорен узде.
Вкусив понемногу от каждой
из радостей мелких земных,
я понял, уняв свою жажду,
что вкус одинаков у них.
Я Муз призывал, забавляясь,
они улыбались в ответ,
но вдруг безвовратно умчались,
покинув на старости лет.
И вот ведь какая кручина:
жизнь, кажется, завершена –
пустая души половина
заполнила ту, что полна.
–
Der Halbmond glaenzet am Himmel,
und es ist neblicht und kalt.
Gegruesset sei du, Halber, dort oben,
wie du, bin ich einer, der halb.
Halb gut, halb uebel geboren,
und duerftig in beider Gestalt,
mein Gutes ohne Wuerde,
das Boese ohne Gewalt.
Halb schmeckt ich die Freuden des Lebens,
nichts ganz als meine Reu;
die ersten Bissen genossen,
schien alles mir einerlei.
Halb gab ich mich hin den Musen,
und sie erh;rte mich halb;
hart auf der Haelfte des Lebens,
entfloh'n sie und liessen mich alt.
Und also sitz ich verdrossen,
doch laess;t die Zersplitterung nach;
die leere Haelfte der Seele
verdraengt die noch volle gemach.