Вера брела вперёд, лабиринтом хоженым,
Прячась от любопытных в накидке кожанной.
Каждый прохожий к виду её привык,
Следовать ей вслепую и, как положено,
С ней поравнявшись, медлить - привычно тоже, но...
Все параллели - сюр, в зеркалах кривых.
Кто без греха... вот и сам я, не скрою, грезил. Явь отмеряя в уме сновиденьями. Босх мне судья и (с тобою) свидетель - рези спят между рёбер в масштабе: одна - к семи. - Тёплое место, без разницы - свято ль, пусто ль... Истина - во языцeх, а на устах - исповедь. Взгляд скользит, несмотря на усталь, по глади бегло исписанного листа. Вот так, приснится, бывало: превыше бала - палуба на мель севшего корабля, птица поменьше в небе повышибала длинные бреши (метила в журавля)...
Стоит остановиться и запечалиться - сумерки сеет выборочная мгла. Совесть заставит видеть глаза: молчальница, в поисках незапятнанного угла. Метаморфозы... блеф... синекурам на смех. Право, через мгновенье здесь будет сад, в городе розы ветров. А покуда - в нас нет навыка промолчать при порыве строф. Правда - категорична: всё повторится, всё будет по-другому, опять, увы.
Новые лица/страхи/надежды, в тридцать - личное окружение головы...
Грёзы проснутся с кажущимся похмелием,
справа, сильны, серьёзны и, тем не менее
встанут на путь тернистый не с той ноги.
Я, понимая их правоту заранее,
Резче стряхну дремотную псевдоманию...
Женщина, вместе легче нам... Помоги...