...а воздух был жасминно-сладким,
над миром плыл янтарный шар,
смеясь, делили шоколадку
ОНА и ОН.
июнь...
бульвар...
шаги спешащего трамвая
и еле слышное: «Ириш,
а что такое – вечность? Знаешь?»
«Андрюшка, что ты говоришь...
Об этом всё уже сказали».
«Но, ведь, не мы с тобою, да?»
«Межгалактические дали!»
«Да я серьезно...»
«Ну, тогда...
скажу, что это – свет и ветер».
«Иришка, здесь ты не права.
Не всем по жизни солнце светит,
и ветер смертен...»
«А слова?..
Произнесенные однажды
не умирают никогда».
«Но, получается, что каждый –
носитель вечности?»
«Ну, да».
«А если в жизни быстротечной
забвенью преданы слова,
то значит, и забвенье вечно?»
«Жуй шоколадку, голова».
«Не шоколадка, а липучка...
Ириш, взгляни на тех «ребят»,
как дети держатся за ручки,
а им уже за пятьдесят».
«У мужика в авоське мыло,
а у нее, гляди, цветы».
«Да, ну их... что ты говорила
про вечность? Помнишь?»
«Да, а ты?»
...а воздух был жасминно-сладким,
бульвар впадал в анабиоз,
и бесконечные догадки
рождал о вечности вопрос.
«межгалактические дали...»
«ветра...»
«слова...»
«забвенье...»
«свет...»
и двое спорящих не знали,
насколько близок был ответ.