Мы научились играть на гармошке о родине,
мы её долго плясали неистово, мы её пили.
Всё-таки чаще, ведь так? рифмовали к «смородине»,
за рубежом мы её, распоров
мира одёжки шов
до размеров безвременной пропасти, за утренним чаем грустили
и за чаем вечерним, пока
тянулись в стекле облака…
мы свою родину бредили, стиснув протезы…
листали её ковыли в робком формате
страниц самиздата,
гремели её
пробкою в пыльном графине…
и т. д. и т. п.
может быть, управляет святая
троица – тройкою… может, скорее, не быть…
открывает её поцелуй на морозе
через стекло
в страшной её чистоте.