Летят, я вижу, слышу, что летят,
Драконы машут крыльями большими
И среди них потерянный мой брат,
Что снова повторяет мое имя.
Он вырос, гладкой кожи чешуя
Сверкает оболочкой золотистой,
Бериллы глаз, невольно холодя,
Спокойной теплотой сияют чистой.
Он так похож на нашего отца,
Я замираю, сердце не стучится,
Я дочь дракона, девушка-змея,
И он— мой брат, а я— его сестрица.
Но где отец? Вдруг замечаю я
Тела рептилий черны, словно в саже,
Пронзила мысль — хоронят короля,
А это— рыцари почетной стражи.
А принц, смотрю, корону не одел,
Вот мачеха, наверное, шипела
Но раз он трон забрать не захотел,
Выходит, что теперь я королева.
Сомненья раньше были у меня,
Но, видимо, легенды все ж не лгали,
Лишь первенцы драконьего огня
На трон-алмаз правами обладали.
Но, впрочем, все пустяк, сейчас одно
Лишь важно, что могу домой вернуться,
А мачеха пусть правит, все равно,
Ей до меня теперь не дотянуться.
Принц отделился, он летит сюда,
Процессия путь дальше продолжает,
И тут я чувствую, пришла беда,
Но где она, лишь сердце понимает.
Вдруг слышу я, как взводят арбалет
Там, за спиной, в пещере, как ужасно,
Мне хочется сказать Ровену «нет»,
А принцу знак подать, что тут опасно,
Но лишь могу бессильно наблюдать,
Как острый болт сбивает брата с неба,
И я не в силах даже закричать
Увидев то, как гаснут искры света.
В его глазах…
Ровен торопит, нужно убегать,
Трясет за плечи, я в оцепененьи,
Не в силах от волнения стенать,
Терзают душу жуткие сомненья.
Убийца брата, вот, передо мной,
Но он не знает, ничего не знает,
И он готов пожертвовать собой
А мне ведь ничего не угрожает
«Я королева», хочется сказать,
Драконы мне, лишь мне покорны будут,
О, боги! Я должна убийцу покарать,
Но не могу, пусть даже и осудят.
За брата мне придется отомстить,
Драконы ближе, многих я не знаю,
Готовы разорвать и погубить
Того, кого в объятьях укрываю.
Я помню, как мой милый брат шипел,
Как ластился, головкой прижимался,
Как он один из бойни уцелел,
Когда во мне дар божий разыгрался.
Я вновь— погибель для своей семьи,
Теперь и младший брат почил навеки,
Прости Ровен, но должен ты уйти,
Мой поцелуй закроет тебе веки.
Пусть, поцелуй мой сладок и горяч
Тебя перенесет в страну забвенья,
Ты не узнаешь, кто есть твой палач,
Я укушу тебя в одно мгновенье.
Драконы ближе, но, узрев меня,
Застыли, крылья воздух рассекают,
Я вижу, их глаза полны огня,
Но все смиренно головы склоняют.
Я подала им знак, вершащий суд,
Их гнев потух, я крепче сжав Ровена
Сказала: «Тебя больше не найдут,
Я дочь дракона, королева Стела».
Затем, приникла враз к его губам,
Шепнула: «Милый, ничего не бойся,
Доверься золотистым небесам,
В лобзании моей страсти успокойся.
Мы нынче обвенчаемся с тобой»,
И, здесь, его всего чуток куснула,
Он, видимо хотел сказать:»Постой»,
Но его сущность и душа уснули,
И разум навсегда обрел покой.
Теперь он мертв, холодные уста
Уже не наделяет жизни сила,
В груди моей покой и пустота,
Ровена я на землю опустила.
Я выпрямилась, голову подняв,
Корсар у ног моих повержен ядом,
Теперь и мне пора уйти во прах,
Теперь, когда любимого нет рядом.
Свой королевы долг свершила я,
И отомстила по закону крови,
Но брат погиб, а с ним моя семья,
Что делать, но традиции суровы.
Лишь так его могла спасти. Губя
И что теперь, занять по праву трон,
Сразится с мачехой, зачем же это нужно,
Я человек, а вовсе не дракон,
Пускай и змеи служат мне послушно.
Сомнения и боль родят огонь
Он рвется, опаляя само небо,
А я сжимаю правую ладонь
И ворожу, уже не видя, слепо.
Но пусть глаза закрыты, все равно,
Я вижу, как леса травой сгорают,
И как драконы в страхе улетают,
Как пруд мелеет, показавши дно,
Горит моя подруга, поздно, нет!
Прости ундина, я — змея по сути,
И вы меня простите звери, люди,
Свет пробивает шторы моих век.
Кричу, огонь охватывает тело,
Кошмар, земля уже раскалена,
Все, исчезает за мгновенье Тера,
И камнем давит жуткая вина.
В аду я, из него мне нет спасенья,
Меня навечно окружает тьма,
И вновь терзают жуткие виденья,
Где вся вселенная моя тюрьма.
Не вырваться, ведь стены и границы
Отсутствуют, решеток тоже нет,
И просто, не с кем королеве биться,
За право ощутить великий свет.
Нет, здесь он, я его душою чую,
Пусть беспроглядна ледяная тьма,
А если не найду, то наколдую,
Чтобы вернуть все на круги своя.
Решение пришло, вот тайны время
Ищу среди бесчисленных миров
И чувствую, совсем не давит бремя,
Едва завидев маятник часов.
Я понимаю, это в моих силах
То изменить, что создано судьбой,
И снова обрести своих любимых,
И позабыть про сердца злую боль.
Я стала выше звезд, хватаю стрелки,
Пытаюсь время волей изменить,
Бью циферблат подобием тарелки,
Но это солнце, что дарует жизнь
Земле, я вспомнила, там тоже люди,
Теперь на всей планете будет мрак,
Я плачу и кричу: «О, что же будет,
Прости судьба за то, что все не так».
Я тяжело дышу, глаза открыты,
Все тот же сон, уже в который раз,
Руки и ноги полностью разбиты,
В руках сжимаю камень я сейчас.
Кусок скалы огромного базальта
Теперь в песок почти что превращен,
Вокруг валяются кусочки смальты,
Те, что орнаментом висели над столом.
Ну и разгром, я быстро оглянулась,
Пожалуй, что очаг лишь уцелел,
Однако, порезвилась, развернулась,
Но интересно, где же мой Ровен?
Может, сбежал, пока я бушевала?
Да нет, не мог, корсар отнюдь не трус,
А может, я в бреду его достала,
И тут я поняла, чего боюсь.
Что, став драконом, друга погубила,
Но тут вздохнула, вспомнив, никогда
Уже не возвратится больше сила
Ко мне, навеки заперты врата.
Встряхнула головою, все пустое,
Скорей бы этот сон уже забыть,
Вернулось к жизни тело молодое,
Напомнив, что его пора кормить.
Да и помыться тоже не мешает,
Копна златых волос в поту, в грязи,
Из мелких ран сукровица стекает,
Вот, к водопаду подошла, вблизи
Ужасный облик и меня пугает,
Скорей под воду, голову подняв,
Ловлю струю горячими устами,
И капли холодят, усталость сняв,
Бегут по коже тонкими ручьями.
Я, наконец, решилась целиком,
Слегка дрожу, стою под водопадом,
На небе тучи гонит ветерком,
Они кружат над опустевшим садом.
Октябрь, середина октября,
Леса в низине в золоте, багрянце,
Лед на скале, подобьем алтаря,
Где алые лучи играют в танце.
В деревне за рекой палят костры,
Поля распаханы, посажены озими,
Елей и сосен яркие шатры
В едва заметных нитях амброзии.
К пруду ундины движется отряд,
Опять за ней охотники явились,
Да, верно, сети серебром блестят,
И даже ялик взять не поленились.
Я вижу, как тащить им тяжело,
Но вот коней жалеют, не впрягают,
Да и у них две лошади всего,
И то на них охрана восседает.
Наемники, в повозку же впряглись,
Крестьяне, что до золота охочи,
Пожалуй, стоит мне спуститься вниз,
Ундины обретают силы к ночи.
Сейчас же, беззащитная она,
Но тати, как отважились на дело,
Пора напомнить им, что я жива,
А то людское племя осмелело.
Да, интересно, где этот пират,
Оружие он взял не для гулянья,
На языке сам выделился яд,
Заныло сердце, чуя расставанье.
Обняв руками плечи, из воды
Я вышла, чуть дрожа от нетерпенья,
Неплохо бы теперь найти еды,
А то уже голодные виденья.
Пещеру снова взглядом обвела,
Да здесь, похоже, поживится нечем,
А это что за шум, не поняла,
И явно пахнет духом человечьим,
Но это не Ровен, масло, метал,
Чуть прелый запах кожи сладковатый,
Кольчугу мой пират не одевал,
И кто тогда, наверное, солдаты.
Шаги тяжелые, да, точно не Ровен,
Тот ходит так, что лист не шелохнется,
Звук эхом отражается от стен
А ну, посмотрим, кто у нас крадется.
Я повернула голову, ну, вот,
Похоже рыцарь, сталью блещут латы,
Неторопливо, не спеша идет,
Да это хуже, лучше бы солдаты,
Я посмотрела, меч мой далеко,
Броню одеть, конечно, не успею,
А может спрыгнуть вниз, нет высоко,
И крыльев я, как мама, не имею.
Я чувствую, как рыцарь поднял меч,
Что он бормочет, ведьмой называет,
Немного непонятна его речь,
Но, кажется, он бога призывает,
Свистит клинок, я падаю вперед,
Сталь высекает искры под ногами,
Ползу змеей, царапая живот,
На перекате меч ловлю руками,
Зажавши меж ладоней, рву к себе,
Не отпускает, рыцарь очень сильный,
Сверкает солнце на литой броне,
Я ощущаю солью вкус могильный.
Не удержать, все ближе острие,
Вот меч почти моей коснулся кожи,
Мысль промелькнула, «неужели все»,
И я должна почить на камне ложа.
Руки устали, больше не могу,
Подвинувшись, клинок я отпускаю,
Тот ударяет в камень и в дугу
Сгибается, рванувшись, отползаю.
Вскочив, бросаюсь к полке, ну, теперь
Посмотрим, кто кого, отважный рыцарь,
Когда острейший меч в руке моей,
Возможно, сам захочешь отступиться.
Кручу клинком, вот выпад, поворот,
Присела, чуть отпрыгнув, нападаю,
Наметила в глаза удар, в живот,
Я феей, бабочкой лесной порхаю,
Смотри-ка, успевает отводить,
Но я то ведь змея наполовину,
Все выпады могу предупредить,
Обрушив на противника лавину
Ударов, что не сможет он отбить.
Враг пятится туда, где солнца свет,
Ага, бежит, он терпит пораженье,
Я двигаюсь за ним, забыв совет
Ровена, не хватает мне терпенья.
Не знает он, что я быстрей его,
И эта сила словно опьяняет,
И думаю, смогу побить легко
Того, кто словно заяц убегает.
Он трус, теперь я вижу, все забыв,
Что на уроках слушала Ровена,
Вперед бросаюсь, тело приоткрыв,
Запев и закричав, словно сирена
Щит отражает солнце, луч в глаза,
Вот, жмурюсь после сумерек, а рыцарь
Бьет, в правое плечо меня разя,
И я уже не в силах дальше биться
Из ослабевших рук упал клинок
Похоже, много крови потеряла,
Ну, воин добивай, не будь жесток,
И я смогу уйти туда, где мама.
Я опускаюсь на колени, вот,
Смирено голову бессильно опускаю
Где роковой удар, чего он ждет?
Я, глубоко вдохнувши, замираю.
Глаза закрыты, я уже в лесах,
Где проживают феи после смерти,
Лучи играют в злато волосах,
Мир кружится в усталой круговерти,
Слабею, камень дарит мне тепло,
Моё сознание исчезло во фрагментах,
Видений, мыслей, мне так хорошо,
Я растворяюсь в первоэлементах.
Я стану озером, прохладною водой,
Воспряну деревом, травою прорастая,
Свободным ветром Терою, Землей,
Над сонным лесом радугу сплетая.
И фея умерла, но вот змея
Во мне отнюдь сдаваться не желала,
И голову я гордо подняла,
На плечи опустилось покрывало…
Плечо промыто, рану ту прижгли,
Там, где очаг, сквозняк огнем играет,
Сам воин неподвижен, он в тени,
По запаху, лекарство растирает.
Передо мной лепешки, дикий мед,
И хоть я жажду мяса, но скрываю,
Я жду, когда ко мне он подойдет,
Ну, а пока его речам внимаю.
Рыцарь сказал, что орден их давно
Охотится на ведьм, тем процветает,
И вот, недавно к ним пришло письмо,
Что здесь в пещере монстр обитает.
Он извинился в том, что сразу он
Не распознал во мне обычной феи,
Но лишь упала кровь на медальон,
Так на него, как дух лесной повеял.
И здесь, он не решился меч поднять
На ту, кто символ света представляет,
Пусть инквизиторы готовы убивать,
Но орден их дела не одобряет.
Он вскользь упомянул, один пират
Был пойман возле города, похоже,
Он будет этим вечером распят,
И описал приметы все, похоже
Ровен, здесь нет сомнений, это он,
Я напряглась под тонким покрывалом,
И еле подавила тихий стон,
Но видом ничего не показала.
А рыцарь, чуть умолкнув, продолжал,
Что видел сам, как воина пленили,
И пусть пират имел один кинжал,
Но только вчетвером его скрутили.
И он поморщился, нечестная игра,
Священники уж больно власть забрали,
Теперь процесс проходит без суда,
Совсем о боге думать перестали.
А этот новый вышедший указ,
Что церкви отписал драконьи земли,
Пусть лишь на карте, но уже пора
Рептилиям задуматься о смерти.
Охотников до злата набралось
Так много, что и армии не надо,
Убьют любого за дракона кость,
А шкура их, то высшая награда.
Я побледнела, как же мой народ,
Похоже, рыцарь мой испуг заметил,
Но продолжал, случился недород,
На море разыгрался сильный ветер.
Во всем решили ведьму обвинить,
Нашли среди селян одну старуху,
Ту, что способна магией лечить,
И на костер послали, но разруху
И голод не смогли тем победить.
Тогда решили, что всему виной
Русалки, тролли, мантикоры, змеи
И, главное, драконы за горой,
От голода крестьяне озверели,
Наёмники, те тоже рвутся в бой.
Да и теперь, в управе городской
Охотникам за нечисть платят меньше,
А вот за жизнь ундины золотой…,
А так как их не отличишь от женщин,
То сбиры ошибаются порой.
За кость дракона нынче платят три,
Проблема, что драконы не желают
Терять за так конечности свои,
И толпами охотников сжигают.
Я полностью расправилась с едой,
Под покрывалом платье натянула,
Тут, чей-то крик раздался под горой,
Я, сжавши зубы, воздуха втянула.
Пока солдат бубнил свой монолог,
В два переката выбралась наружу,
Попутно подобравши свой клинок,
И издали узрела крови лужу.
И тельце, что подумать, только нет,
По глинистой земле багром тащили,
Над лесом фей три ворона кружили,
Как бы уже предчувствую обед.
Я замерла, но лишь всего на миг,
А после бросилась бежать без крика,
От боли исказился феи лик,
Все доброе и светлое забыто.
Месть, только месть, и больше ничего,
В висках стучится кровь, я вся пылаю,
Я имени не помню своего,
Я даже свою сущность забываю.
Мне хочется великой, грозной быть,
Чтобы людишки жалобно молили,
Мне хочется их сжечь, испепелить,
Тех погубить, кого они любили.
Наемники заметили меня,
Недоуменно приподняли шпаги,
А у того, что осадил коня,
Заполоскали за спиною флаги.
Крестьяне, побросав свои багры,
Укрылись за начальником отряда,
Затем покрепче сжавши топоры,
Задумались, а стоит ли награда,
Чтоб жизнь поставить на кону игры.
Боятся телом, чувствую их страх,
Наемники, те посмелей, похоже,
Хотя мелькает тень и в их глазах,
Стекает пот по загорелой коже.
Один из них поднял свой арбалет
Пустил стрелу, едва присесть успела,
Второй наемник, истинный атлет,
Метнул копье, что мне плечо задело,
От боли помутилось в голове,
На левое плечо легла десница,
Куда ты лезешь, фея-чаровница,
Оставь заботы о бандитах мне.
Вот тебе шит, держи его скорей,
Да, правильно, вот так, двумя руками,
А я пока узнаю у людей,
Кто разрешил ходить им с топорами.
Солдат поднялся, еще две стрелы
Разбились о его броню литую,
Крестьяне и дотоле не смелы,
Увидев шпор расцветку золотую,
Укрылись за дубовые стволы.
На небе солнце светит высоко,
Блестит вода, ундина застонала,
Как ей сейчас подняться тяжело,
И что произошло, она не знала.
Все, вроде, как обычно, утра сон
Уже почти что смежил её веки,
Когда кошмаром злым со всех сторон
Явились звери-получеловеки,
Накинув сеть, ударили багром,
Кровь потекла с пробитого бедра,
Ундина в ужасе от страха закричала,
И новь ударили, сломавши два ребра,
И тут она сознанье потеряла.
Очнулась, но не кончился кошмар,
Болит все тело, солнце светит ярко
Ужасно как далек воды нектар,
Тот, что прекрасней всякого подарка.
И вот она скорей ползет к пруду,
Чтоб от палящего огня укрыться,
Не разбирая путь, почти в бреду,
Она желает только лишь напиться.
А дальше, можно даже умереть,
Но лишь в воде, среди подруг заветных,
Но даже локоть ей не одолеть
Мир тает в двух кристаллах самоцветных
Я слышу то, как рыцарь говорит
Разбойники почтительно внимают
О, как же рана на плече горит,
Наемники плечами пожимают.
Вот рыцарю отдали свой приказ,
Тот хмурится, читает, разрывает
И говорит: «Прощаю в этот раз»
Главарь-наемник кулаки сжимает.
Он недоволен, просит объяснить,
Что им теперь ответить магистрату,
И как о происшедшем доложить,
Чтоб не настигла на кресте расплата.
Солдат подумал и перо достал,
Затем пергамент вынул из перчатки,
Вот кровью на листочке написал,
Зажег свечу, нагрел кольцо печатки,
Оттиснул герб, затем письмо подал.
Наемник вздрогнул: «Герцог это вы?
Простите, мы не знали, ваша светлость,
Смотрю, решили оглядеть окрестность,
Пока для вас готовятся пиры.
Ну, все молчу, письмо я передам,
Вот уж скривятся служки в магистрате,
Ко мне оборотился, ну, мадам,
А вам удобней будет на кровати.
Затем, заметив гнев в моих глазах,
Пришпорил лошадь, развернувшись к лесу,
Сказав второму очи видел, страх,
Представь, коль фею сделают принцессой.
Топот копыт затих, я поднялась
Отбросив щит, направилась к ундине,
Обняв ее за плечи, напряглась,
Не думая о герцоге блондине.
Ундина плачет, плачу вместе с ней,
Шепча подруге фразы утешенья,
Огонь любви горит в груди моей,
Рождая светлой памяти виденья.
Ундина все пытается вздохнуть,
Но видно боль ей все-таки мешает,
Я ей пою, как чуден млечный путь,
Когда вода осколки звезд качает.
И глажу по зеленым волосам,
Где запеклись багровые подтеки,
И голову понявши к небесам,
Не смея богу возводить упреки,
Вверяю слезы золотым лучам.
Прижав подругу к сердцу, я молчу,
Ей холодно, ее согреть пытаюсь,
Душой беззвучно горестно кричу,
Закрыв глаза, в безумии качаюсь.
Устала, ноги сильно затекли,
Но ничего не чувствую я боле,
Все ближе солнце к краешку земли
Ундины кожа в светлом ориоле.
Рядом со мной Алан, что хочет он?
Отнять ундину, нет, она живая,
Что он бормочет, фее нужен сон,
Вновь бога своего припоминая.
Вот зеркало поднес, нет, не отдам,
Не смей её сжигать, она ундина!
Мы в жертву принесем её волнам,
Русалка и вода всегда едины.
Я поднялась, превозмогая боль,
Подруга на руках лежит безвольно,
Мне кажется, иль я играю роль,
Ну все, достаточно, с меня довольно!
Вот захожу по пояс, гладь пруда
Закат багровый кровью отражает,
О,Боже! Как я позабыть могла!
Ровен, учитель мой, он погибает.
Подругу быстро в воду опустив,
Я руну сохраненья начертила,
От рыб и крабов тело оградив,
Защиту изо льда наворожила.
Алан развел на берегу костёр,
Я вышла из пруда, поправив платье,
Пока наш не вязался разговор,
Но вот мне герцог предложил оладьи,
Те, что из белого зерна растер.
И снова мед, цветок, ведь фея я,
А чем еще кормить таких малюток?
Ох, мяса хочет девушка-змея,
А ей под нос суют какой-то лютик.
И что с ним делать, в косу заплести?
Надеюсь, это съесть мне не придется,
Ах, вот оно, он должен расцвести,
Смотри, горит как маленькое солнце.
Вот интересно, где же рыцарь взял
Столь необычный осенью подарок?
Неужто в лесу ферри побывал,
Где обокрал моих подруг-белянок.
Хотя, здесь все сложней, конечно да,
Вот лепесток, обгрызенный по краю,
Так значит, это все-таки еда,
Нет, право, ничего не понимаю.
Он что же ждет, что я все проглочу,
Так все традиции немедля вспоминаю,
Задумчиво в руках цветок верчу,
Нет, право, ничего не понимаю.
Все ясно, он считает, я больна,
И потому лекарство предлагает,
Ведь фея быть крылатою должна,
Без крылышек любая умирает.
Все ярче пламя желтый мотылек,
Присел на солнцем залитой деснице,
Я вспомнила, где видела цветок,
Конечно, невозможно ошибиться.
Всего лишь раз смогла там побывать,
И то, как говорится, в раннем детстве,
Теперь припоминаю, точно, мать
Мне рассказала о цветке наследстве.
Что сберегал великий дух лесов
От..., впрочем, от кого, и так понятно,
От столь самонадеянных ослов,
Как этот герцог, да уж, неприятно.
Мне подарили, что и так моё,
Фея во мне невольно содрогнулась,
А что же страж, его то как житьё?
Вот уж кому судьба не улыбнулась.
Спросить, а все пусто жрать хочу,
Не жрать, а есть поправила вдруг фея
Змея шипит, уйди я не шучу,
Цветок слегка погас, чуть-чуть темнея,
Вот на руке не мотылек, листок,
Я чувствую, как волшебство уходит,
Да видно для змеи не вышел срок,
Раз магия поддержки не находит.
И герцог смотрит, как заворожен,
Я фею в себе вызвать постаралась,
Но магия уходит, словно сон,
Змея еще сильна, какая жалость.
Рептилия шипит, но тварь хитра,
И перед рыцарем по-прежнему лишь фея,
Слегка опущена стыдливо голова,
Чтоб он не видел глаз, что пожелтели
Уста чуть приоткрыты, чтоб втянуть
Цветок, что снова засиял звездою,
А губы шепчут, рыцарь все забудь,
И я блаженства тайну приоткрою…
Как жутко пребывать в порталах тьмы,
Где грязь растерянность, и мыслей дерзость,
Где стены похотливых дум тюрьмы,
Как концентраций квитенсенций мерзость.
Но вот, похоже, видится проход
И алый свет всю землю заливает,
И разум красоту осознает,
Что через очи к мозгу поступает.
Глаза открыты, значит, я не сплю,
В такт сердцу мерно цокают копыта,
Дыханье ветра легкого ловлю,
Земля вокруг каньонами изрыта,
Мы скачем, да, почти по облакам,
Невдалеке огнями град пылает,
Герцог поведал это Роттердам,
Небо заката красками играет.
Вот он ускорил темп, несясь вперед,
Веля мне не особо торопиться.
Теперь приказы страже раздает,
И здесь его встречают словно принца.
Ворота распахнули, вот, сейчас…
Он сердится, кого-то призывает,
А я не отвожу тревожных глаз
От башенки, что лучника скрывает.
Я вижу, что сейчас произойдет,
Но не могу совсем пошевелиться,
От страха мой сжимается живот,
Я понимаю, что должно случиться.
Летит стрела, но это лишь сигнал,
Как я о том сама не догадалась,
Пришпорила, коня он поскакал,
Змея тепла почувствовала сладость.
Ого, да здесь еще один отряд,
Несутся, на меня, что ж, поиграем,
Привычно создаю огня снаряд,
Эй, что за дело, снова удираем?
О нет, ловушка, ладно, фее здесь
Похоже, в это время быть не место,
Пускай змея осуществляет месть,
Печёт пирог, раз замесили тесто.
Огонь… Еще горят дома, сады,
Стена, что город древом окружает,
Стража, охрана прыгают в пруды,
Все что могло гореть, то полыхает.
Звенят удары, герцог, видно там,
Солдат немного, справится, конечно,
Что за кошмар? Ровен, о нет Роман!
Его лицо я вспоминаю вечно.
Он весь в крови, да что ж это опять?
Но кто же на кресте, нет невозможно!
Мне снова очень трудно разобрать,
Где истина, а где виденье ложно.
Свет фар, ревет мотор, что за дела?
Дома и фонари мелькают мимо,
Я вновь себя как Стела обрела,
Но сущность трех в себе соединила.
Видения мелькают предо мной,
Вот садик, школа, первые уроки,
А вот с Ровеном неизбежный бой,
Лес фери, серебристые чертоги.
Бьет ветер о стекло, броня на мне:
Шлем, кожа куртки облегает тело,
Я сознаю, что точно на земле,
Но вспоминаю только лик Ровена.
Толпа, народ, конечно же, Роман,
Так значит, о нем тоже не забыла,
Еще хотелось бы узнать наш план,
Я резко свою лошадь осадила.
Затем пришпорила, пошарив за спиной,
Клинок на месте, тихий звон раздался,
Когда в лучах последних блеск стальной
С багрянцем ало-золотым смешался…