Мой край озер, крикливых уток,
лугов, пестрящих разноцветных,
где летом не хватает суток,
чтоб уместился день пресветлый –
наш северный просторный день…
За это ночь прозвали белой,
за это все ромашки-кашки
и все березоньки одела
Россия в белые рубашки,
дворы – в крапивовый плетень.
Из душной питерской квартиры
не виден луговой ковер,
гляжу, гляжу в оконный створ
на кленов царские порфиры.