http://www.stihi.ru/2007/11/14/2779
*
Он вернулся на Ольхон. Уже не мальчик, уже Чингиз-хан, повелитель монголов, вошел в Ольхонские Ворота. Зарезал коня и бросил его живое горячее сердце в темные воды Малого моря.
Уже прошел огонь по степи, собран первый урожай страха, приняты первые дары покорности. Батыр Субудай повел степное войско к Белому Ледяному морю. Полегли, как трава под ветром, под рукой молодого Чингиз-хана малые лесные народы, булагачины и керемчины.
(рис - Рерих - Поход Чингис-Хана)
Медленно движется свита. В юности одним махом долетал конь Чингиза от Ольхонских Ворот до Хобоя. Сегодня на каждом перевале стоят подолгу кони и люди. Большие дары дарит великий хан богам своего детства. Сам ставит чаши с молоком, сам начинает и завершает ритуал. Ничего не приказывает слугам. Ничего не говорит шаманам. Разве шаман не видит сабдака, не чует дыхание хозяина местности?
Вот хан привязал простую белую ленточку на веточку багульника. Стало быть, здесь много раз согревал детей очаг доброй бабушки Манзан Гурмэ. Бабушке зачем золото? Была бы память да любовь. Долго сидел хан на сухой траве. Поджег одну малую травинку и потушил пальцами. Бабушке зачем огонь? Она сама - очаг, теплая зола милости. А у пламени этой травинки пусть погреются старушки, которые тихо сидят за спиной бабушки. Хищные старушки с клювами, хранящие в котомках души мангадхаев, страшных для простых людей чудовищ. Много мангадхаев еще в детстве разорвал на части голыми руками великий хан.
На другом перевале Чингиз-хан развел костер и долго сжигал мясо. Могучую Гуниг-собаку победил здесь великий хан. Навек она подчинилась господину коней и повелителю всех воинов, живущих под созвездием Большой медведицы. Небесные подвиги великого хана много выше его достославных побед на земле.
А кто лучше молодого Темуджина знает цену земли? Была за Байкалом горелая пустошь. Ничья земля. Там гулял-тешился Темуджин со своими людьми длинной воли. Пили хмельной кумыс и бились в заклады, играли силой и смелостью. И будто опился он кумыса и побился со всеми в смертный заклад, что кто от него отстанет - тому смерть.
И пустил он стрелу в коня-десятиверстца! Конь - сокровище степняка. Кто отстал - принял смерть. А вторую стрелу пустил он в свою молодую жену. Иные отстали - сложили головы. А третью стрелу пустил в старого хана, своего отца. Никто не отстал. Убил хана целый народ. Все повязаны смертью.
Манчжурские правящие дома много смеялись над ханом, который забавляется смертью своих. Послали грозного гонца: "Отдай своих лучших коней, хан Темуджин".
Закричала орда: "Война манчжурам!" Сказал Темуджин: "Нельзя воевать из-за коня". И отдал табун гонцу. Через год опять прибыл гонец гордый: "Отдай своих лучших жен, молодой хан". Старые советники тихо сказали: "Война манчжурам". Отослал советников хан. Отправил жен. И поехал в горелую степь. А навстречу ему гонец сердитый скачет: "Велено тебе - отдай горелую пустошь". Спросил хан орду: "Как быть?" Сказали степняки: "Повернем коней. Что нам это пустое место?" "Нет. Землю нельзя отдавать". И ночью повел хан орду на манчжуров. Не было стражи на границе с горелой пустошью. Взяли люди хори из рода Алан Гоа дом гордых манчжуров. Кого захотели - убили, прочих полонили. А покорных им степняков взяли в Орду. И дала Великая орда Темуджину имя Чингиз-хан. Так сказал хан своему старшему сыну Откаю: "Сумей сделать людей гордыми и гордость сделает их глупыми. И тогда ты легко возьмешь их".
Вот Чингиз-хан подозвал Откая и они вдвоем рубят дерево. Славен твой подвиг великий сухэ-нойон, топор-господин! Глупый слуга думает: "Хан дрова рубит". Шаман видит историю мира.
Великая богиня Атат Лхамо, которую индусы зовут Шримати Деви, однажды оставила свой остров Шри Ланка. Села на мула и отправилась в путь. Проехала Индию, Тибет, Монголию, Китай. Собрала дары почтения и обосновалась на горе Ойхан, в земле Олгон. Пустыня окружает Ойхан, пустыню окружает море. Это был век Девятый, если считать вехи времени по календарю забайкальских кераитов и найманов, которые верят во Христа и ведут свои дни от Рождества Христова. Долго жила здесь Атат Лхамо, вросла деревом в тайну земли Олгон. В Двенадцатом веке пришел Чингиз и высушил ее душу - черное озеро. И срубил дерево. Но богиня осталась жива. Кто-то спрятал ее душу здесь, на Ольхоне. Легко спрятать в сухой земле сухое зерно. Только дождь найдет. Подождем дождя.
Стал караван у камня Бурхан. Здесь хан зарезал второго коня. Давно не было кровавой жертвы на Бурхане. Выросло на жертвенном пепелище тонкое деревце. Семь лет всего качает тишину слабыми тонкими руками эта сосенка, подобие креста. Зря выросла здесь. Сгорит крестик на жертвенном огне.
Вышел из камня белый монах. Затушил ладонью огонь у креста и опять ушел в камень. Нукеры кинулись за ним, да очень узка щель. Не пройти могучему батыру. И камни на склоне Бурхана задвигались, заворочались, покатились, закрывая вход. Только Чужая Голова, одинокий круглый валун на вершине, как стоял, так и стоит. Не шелохнется. Князь мира сего не имеет в нем ничего.
Так вот где ты прячешь свою Атат Лхамо: в нижних покоях Ульгена! Хитро ты уберег ее, белый монах. Потому она всегда возвращается. Ветер уходит, люди уходят и вот она опять здесь - тишина. Опять воцарилась посреди опаленных засухой желтых Шарагольских долин и степных падей, изнывающих от жажды, еще более сильной из-за близости прохладных байкальских вод. Укуталась в прозрачный горячий недвижимый воздух, слушает песни жаворонка Булжамура, сына проворной утренней звезды Солбон.
Великий Чингиз-хан не верит тишине. Повелитель Индии обвился вокруг Тибета, как змея вокруг дерева. Повелитель Китая был похож на волка, залегшего в ожидании овцы. Повелитель Ирака был похож на хищную птицу кьюнг. Великий хан - это топор, топор-господин, врубающийся в дерево. Он уже срезал стрелой вершину мирового дерева, которое сильно разрослось, угрожает занять все восемь небесных стран. Упала вершина и открылись окна во дворце небесном. Увидел бог Ульген своих детей.
Быть бы благодати, но упали обломки мирового дерева на крышу железного дворца подземного царя Эрлика. Потому и ведет великий хан своих сыновей на мыс Хобой. Пусть видят. Отсюда хорошо виден далекий дым. Горят жилища курыкан на полуострове Святой нос. Бог Ульген давно не получал от них жертвы. И вот увидал он в окно железный дворец послушного врага, и разрешил он богу Эрлику выйти из подземного царства на одну ночь. И великие битвы начались среди духов и чудовищ, и долго длилась эта черная ночь. Сел Эрлик на лысого быка и вдоволь наигрался-натешился, побил много мангадхаев и сабдаков, а остальных обратил в бегство. И гнаться за ними стал, но увидел, что ночь на исходе. Так заигрался старик, что забыл о поручении Ульгена. И попросил подземный царь великого Чингиз-хана убить непокорных курыкан, а души их старый Эрлик заберет себе. Молодые красавицы будут у него под землей казанчи-поварихами, безусые юноши станут кедечи-стремянными. Когда ночная тьма овладевает светом, каждый шаман видит, как плывет по морю Эрлих на черной лодке без весла.
На вершине Хобоя зарезал хан третьего коня. Красное солнце низко висит в дыму над Байкалом. Кто лучше великого Чингиз-хана знает цену земли, неба, воды? Багровая тропа пролегла во черной воде с востока на запад.
http://www.stihi.ru/2007/11/14/2810