Слово гоняло меня по чужим подворотням.
Снова плутала я в поисках песни бредовой.
Кто ты, Сольвейг, чтобы ждать у окна, сидя дома?
Я постараюсь вернуться однажды, сегодня.
Снились мне все, кого я навсегда потеряла.
Тени их молча по душу мою приходили.
Поезд отстукивал мерно таежные мили.
Душно натоплено. Давит на грудь одеяло.
Всех пережить и пуститься по кругу второму –
странная участь скитальца в миру Агосфера.
Все пережить и, как прежде, влюбиться без меры,
и уходить из последнего теплого дома,
чтобы засыпать заметенной в студеных сугробах,
и просыпаться на сером, истертом граните,
на неразборчиво выбитых надписях литер.
Не залечить одержимости бредни до гроба.
Милая! Ты не закроешь мне глаз на прощанье.
Шустрый хорек, или юркая крыса их выест.
В детстве, когда-то, мне все покупали на вырост.
Вот и врастаю, замкнув собой круг по преданью
древнего рода солдат, моряков и пиратов,
слесаря и ювелира, и двух инженеров,
и, наконец-то, поэта не знавшего меры,
вечно бредущего из ниоткуда куда-то.