Взгляд доводит до Понта и дальше, в мои пенаты,
Где лежит уже снег. Между нами больше, чем море.
Только ноги нейдут туда, делаясь как из ваты,
Да и голос не хочет участвовать в общем хоре.
Оставаясь в обществе вздыбленных минаретов,
Постигаю себя, как покинувший Рим патриций,
Бесконечно уставший от правителей, их клевретов,
Гимнов, армий, орлов и запуганных оппозиций.
В тех местах, как в других, прорастает зерно распада,
Постепенно становится сыто, спокойно, чисто.
Там с лёгкостью каждый споёт вам про то «как надо»,
Мотив извлекая из общего громкого свиста.
Там в головах понимание слова «культура»
С каждым шагом сдвигается в сторону развлечения.
Может, поэтому женщины там всё чаще дуры,
Впрочем, как и везде, за редкостным исключением.
Их диалектика вьётся вокруг приплода,
Их арсенал – склока, постель, обида.
Что ж тут поделаешь, раз только эта порода
Способна поддерживать наступление вида.
Но я не должен молчать перед эрою изобилия,
Коль грядут времена, где так трудно спастись от лоска,
Что сходство у всех государств одно – это насилие,
А разница – «как», «почему» и «насколько жёстко».
Но там моя речь, мой язык, там судьба поэта,
Нитью вплетённая в горе, разлад, мытарства.
Там пристало допеть, не идти же мне к Магомету,
Если в душе воцарилось вовсе другое царство.
Царство, где свет пребывает в мгновении каждом,
Где обстоятельства места – лишь частный случай,
Царство, где нет королей и припавших граждан.
Господи! Только избавь меня от тягостных благополучий!
Октябрь 2007,
Istanbul