Я смысла не вижу в неВинных занятьях.
Кабатчик сжимает пружину объятья
На горле бутыли — бледнеет пустая,
В стаканы и кружки нутро отдавая.
И скрипка на цыпочках тянется к шее
Бродяги бездомного с носом еврея.
А он, обнимая такую подружку,
Бросает на стол недопитую кружку,
И страшными пальцами с лунной излукой,
Шлифует по золоту первые звуки.
Несвежий поэт оплывает слезами
По пьяни, гуляющей в нищем Сезаме.
Его мы не знаем, мы с ним не знакомы,
Знаком нам кабатчик и здесь мы как дома,
Но каждого ждёт свой помост эшафота,
На каждом ребре есть пятно катафота
И тень от креста есть на каждой улыбке,
Поэтому дольщик играет на скрипке.
Гуляет кабак, отправляя поминки
По нашей когорте пропитой на рынке.
Пускай догадались — давно уж не дети,
Что всех сквозь толпу поведут на рассвете.
Но… знать неохота!
И скрипка играет,
И крепче кабатчик объятье сжимает.