Крупье черноволос и неулыбчив
(и кто такого принимал в крупье?),
В глаза не смотрит, голову набычив,
Как будто что-то ищет на сукне.
Он флегматичен и слегка неряшлив,
Напоминает чёрного жука:
Лоснится волос, перхоть на рубашке,
И лацканах большого пиджака.
А у меня подрагивают руки,
Блуждает взгляд, переходящий в стон,
На чёрное, на пустоту с разлукой,
На зеро, на оставшийся жетон,
На серый цвет, вмурованного света,
Эксперименты, над самим собой,
На анемию, ставшую приметой,
Зовущуюся, иногда, судьбой.
Нелепо я выигрываю ставку,
Все возмущённо шепчут: так нельзя…
И, улетают прочь на фалдах фраков.
Крупье вздымает красные глаза,
Топорщатся усы, и я смертельно,
Напуган этим, замечая вдруг --
В них волосы шевелятся раздельно,
Как скопище уродливых гадюк.
Я медленно жетоны собираю,
Сжимаясь от присутствия крупье.
-- Ты кто такой? Я говорю: не знаю…
И чувствую, что он поверил мне.