1
Льются вина, дышит жаром стол хлебов новорождённых,
Поднимаются бокалы за наследие отцов.
Громким пиром провожают люди пашен измождённых
В невозможную дорогу трёх отчаянных бойцов.
Нет во всём несчастном царстве ни одной души отважней,
Нет добрее и вернее побратимов на земле.
Потому-то и собрались в путь последний, самый важный,
Чтоб навек забыли люди память о заморском Зле.
Это Зло свои туманы разметало по округе,
Дымным пологом укрыло все дороги и дома
Так, что людям за три фута видно не было друг друга.
А в озёрах и колодцах отравляла воду тьма.
Ко всему готовы были: и к погибели и к бою.
Детвора и та стеснялась из окна на них глазеть.
Взявшись за руки, с мечами, зорко глядя пред собою,
Трое братьев шаг за шагом шли по избранной стезе…
2
Есть за Синим Океаном, за хрустальным горным кряжем,
За лесами из берёзы и за полем, где туман,
Замок чёрного гранита, в дым как будто в шаль обряжен,
А вокруг него простёрся мёртвый Чёрный Океан.
Суть источник этой гари – сердце призрачного князя,
Что проводит одиноко в замке вечные века.
Каждый день его терзает истощенный горем разум,
Каждой ночью он вонзает в свою грудь по три клинка.
Три кинжала – три потери, чтобы вспомнить и забыться,
Чтобы сгинуть и не видеть, как под солнцем, так в луну,
Бесконечно, безгранично дорогие сердцу лица,
Вновь обманчиво оживших мать, дочурку и жену.
Он давно утратил голос, ране зычный и приятный,
Вековые крики боли обратились в чёрный дым.
И сомкнуть на мире хочет он бесплотные объятья,
Отыскать всех тех, чья гибель его сделала седым…
3
Между тем три смелых брата уже в замке – жаждут боя,
И чем ближе к спальне князя, тем свирепей их глаза.
Вот, толкнув резные створки, ворвались в его покои…
…И не стали бить, увидев его щёки, все в слезах.
Очень медленно клинки их опустились и застыли,
Так же медленно поднялся князь с тоскою на лице.
Протянул им три кинжала, мутно-серые от пыли,
Рот раскрыл в беззвучном стоне, умоляя о конце.
Прошептал он, чудом вспомнив звуки слов забытой речи
«Я себя убить не в силах… Отвергает сердце сталь…
Горе выжгло силу воли, давит лапами на плечи…
Я прошу, хоть вы убейте, если вам страдальца жаль…»
…Дым рассеялся над царством, и в воде уж нет отравы.
Люди вышли побратимов ликованием встречать,
Закатили пир великий победителям во славу.
Все смеются, лишь герои отвернулись – и молчат.