Ну, что, братишка, как тебе лежится?
Ни боли, ни житейской кутерьмы…
Одна печать теперь на наших лицах:
Из жизни оба выброшены мы.
Как я тогда решился? Месть? Затменье?
Не помню… Годы между мной…
И… ты играешь на моих коленях,
Такой родной, беспомощный, смешной…
Мы – близнецы из разных поколений!
И что мне делать с совестью, с душой
И ужасом содеянного? Гложет…
И даже смерть… она…она не может
Затерянного в вечности принять.
И прямо в мозг врезается печать
Проклятья, и не в силах убежать,
Я бьюсь в своей, с себя же снятой коже!
Какая боль… А ты – на мягком ложе,
Блажен твой сон. Не трогает покой
Потеря брата, совесть не тревожит…
Я мёртв своею…нет! Твоей рукой!
Убийца – ты! О, помоги мне, Боже!
Я проклят, но когда б вернулся к той
Минуте, я бы снова сделал то же!
Прощай, братишка! Мы теперь едины.
...Я каждой капли боли, весь, до дна…
Но скручена петлёю пуповина,
Та, что когда-то связывала нас.
Ты – ВЕСЬ мертвец, а я – наполовину.
И эта доля больше, чем вина.