Осознание пришло, когда я был внутри здания, смутно напоминающего школу. Краски не спешили наполнять мои глаза, мозг тоже особо не торопился: я не помнил, как я тут оказался. Сомнения постепенно отступали, это была моя школа, в которой я когда-то учился, только что я тут делал, мне уловить не удалось, как я не напрягал свои извилины. Вокруг было много незнакомых лиц, дети, дети, ещё раз дети, немного взрослых и паника в пустых глазах. Это сложно передать словами, но складывалось такое впечатление, что люди были заморожены в состоянии полудрёма, когда человек есть, а осознания того, что он человек, нет. Стеклянные глаза, замершие в одной точке, неестественно блестели, точнее отражали свет люминесцентных ламп. Их движения показались не настоящими. Всё это напоминало мне театр кукол, когда кукловод дёргает за ниточки, а куклы безоговорочно повинуются своему хозяину. Гипноз? Нет, это невозможно. Я попытался взять себя в руки, чтобы выйти из этого состояния полудрёма, но так просто у меня ничего не получилось. Я испытывал сильное головокружение. Краски этого мира отказывались возвращаться. Серо-коричневые оттенки цветов делали невыносимым пребывание в школе. Первое желание, которое у меня появилось – это выбраться поскорее отсюда и понять, что, в конце концов, происходит. Я подошёл к выходу из школы, у дверей стояли коренастые охранники.
- Пропусти, я хочу выйти.
- Запрет, нельзя.
Какой запрет, почему нельзя? Что за чушь? Меня охватила паника, и вдруг я понял: бездействовать нельзя. Нельзя ждать конца, нужно двигаться. Я оттолкнул охранника и с диким криком выбил ногой стекло в двери. Словно почувствовав мои внутренние чувства, толпа взревела и ринулась за мной наружу. Когда я выбежал, то сразу понял, что действительно произошло что-то странное, что не поддаётся никаким логическим объяснениям. Я не узнал свой город. Он был в серо-коричневых красках, перед глазами продолжало рябить, а сердце стучало сильно-сильно, словно хотело вырваться наружу. Люди выбегали из здания и рассасывались в безжизненных улицах. Я обернулся в сторону школы, и увидел вдалеке над домами огромный дымовой гриб… Он почему-то напомнил мне гигантскую поганку с множеством юбочек из серого скопления гари, пыли и каких-то ядовитых соединений. Он не стоял на месте, а постоянно рос, невообразимо увеличиваясь ввысь и совсем немного в ширину. Это походило на ядерный взрыв, но тогда оставался непонятным вопрос: почему я до сих пор жив. Долго размышлять не пришлось: мне хотелось жить, и если я жив, то нужно было цепляться за любые ниточки этого мгновения. Совершенно неожиданно в голову пришла мысль, что этот гриб находиться где-то в районе Копотни, а это значило, что может рвануть ещё сильнее, потому что в Копотне был нефтеперерабатывающий завод. Я развернулся на 180 градусов и побежал в сторону дома, слава Богу, что жил я поблизости. За спиной прогремели взрывы, и я уже начал догадываться, где они происходят. По пути домой у меня завязался разговор с каким-то человеком, который обещал подождать меня, пока я забегу за самым необходимым. Зачем он был мне нужен – непонятно, но разводить дебаты было совсем не к месту. На лифт надеяться не пришлось, поэтому я побежал по лестнице. Ключи, ключи, ключи. Где они? В кармане. Отлично. Я открыл свою дверь и ужаснулся. Окна были выбиты, в коридоре по диагонали валялся какой-то огромный изорванный диван. Откуда он только взялся? Почернел местами потолок, чёрт побери, что же всё-таки произошло? Уже не важно, нужно взять самое необходимое и сматываться из города. Нож, мне точно нужен нож. Резким рывком я дёрнул на себя дверь шкафа, которая отвалилась, быстро схватил спортивную сумку и побежал на кухню. Бросая в неё нож для разделки мяса, небольшой топорик, который попался под руку, зажигалки, баллончик с газом (который не показался мне лишним), небольшой ковшик, пусть будет, столовую ложку, высыпал туда аптечку целиком, схватил с микроволновку ручку. Увидел перед собой небольшую сумочку с блочной тетрадью, набросил её через шею, бегом отправился в большую комнату. Следующей в мою сумку отправилась флешка, пусть будет, может быть, пригодиться. Тёплая одежда, вот что было нужно не меньше ножа. Схватил свитер, утеплённые джинсы, несколько пар перчаток, тёплые носки, ботинки на молнии, скомкал большую зимнюю куртку. Сумка была полна. В голову пришла идея, что мне нужен не большой выкидной ножик. Вломился в свою комнату и тут я почувствовал весь ужас сложившейся ситуации.
На моей кровати расположилось неизвестной природы существо, напоминающее огромную медузу. Но не это меня ужаснуло. Это была моя мать. Я стоял не в силах шевельнуться и смотрел, как заворожённый. Её лицо, половина её тела, переходящее в эту жидкую дрянь на кровати. В полуметре было два комка, покрытых полупрозрачным телом медузы. Мысль была молниеносной: младший брат и собака. Внутри что-то свернулось калачиком и заныло, на глазах навернулись слёзы. И тут произошло что-то страшное. Существо, почувствовав нового гостя, начало меня звать голосом матери через остатки её тела. Сознание начинало отключаться, ноги перестали слушаться, в голове звучал голос, гася все остальные звуки. Стало страшно, адреналин хлынул по жилам. Я пришёл в себя. Я вернусь. Я точно это знаю. Я ничем уже не могу вам помочь мои любимые, но я вернусь, чтобы уничтожить эту тварь, которая медленно пожирает вас. Мы заражены, почему-то эта мысль пришла следом, когда я с силой захлопывал дверь. Сейчас или никогда.
Накрутив шарф на шею, я начал убегать обратно вниз по лестнице, пока не почувствовал, что к горлу подходит рвота. Плохи мои дела, плохи, но останавливаться нельзя. Обделав лестницу, я вытер своё лицо марлей и закутал его шарфом. На улице меня уже, конечно же, никто не ждал. Тишина. Ужасная тишина ударила по мне всей своей силой. Я захотел сильно спать, но нужно было двигаться. Бегом я начал передвижение в сторону метро, потому что вспомнил, что это самое лучшее бомбоубежище в городе. По пути разбил окна в палатке с табаком. Умирать, так с музыкой. Схватил пару блоков и продолжил свой путь, скрепя сердцем. Тогда я ещё не знал, что ждёт меня впереди, да и как-то не хотелось. В голове крутилась только одна мысль: как бы выжить, как бы ни сгинуть в этой ядерной помойке, но сон брал своё, я постепенно переставал ощущать своё тело, краски смешивались всё сильнее, пока полностью меня не окутала тьма, холодная, серая, тихая и всеобъятная тьма.
Сколько прошло времени, когда я очнулся, неизвестно. Серое небо было затянуто чёрными, как смола, облаками. Меня бил озноб, что-то жутко давило на виски, складывалось такое впечатление, что болела каждая косточка. Снова тошнило, и я почти не чувствовал пальцев рук. Первый вывод, который был мною сделан: если что-то болит, значит, ты ещё жив. Нужно было подниматься. Каждое движение доставляло невыносимую боль, ноги онемели и не хотели слушаться, но особого выбора у них не было. Как только мне удалось встать, в глазах потемнело, и я потерялся в пространстве на несколько секунд. Головокружение это нормально, подумал я про себя, потом мой организм вывернуло. Стало немного легче, боль в висках практически прошла, и мысли приобрели ясность. Нужно было двигаться. Подобрав сумку, я начал не спеша передвигать ногами, геройствовать в данной ситуации совсем не стоило. Минут через пятнадцать ноги пришли в себя, по крайней мере, я мог передвигаться, пусть и не очень быстро. На открытое пространство решил не выходить, неизвестно, что могло меня там ждать, а из средств самообороны, по сути, у меня ничего и не было: только топор и нож. А какой вес может иметь холодное оружие в руках человека, который не умеет с ним обращаться? Перспектива складывалась не из весёлых, кроме того, во мне проснулся животный голод. Я решил зайти в какой-нибудь супермаркет, возможно, удастся найти какие-нибудь консервы или что-нибудь ещё. Кротчайшая дорога к метро была через лес, а там навряд ли будет что-нибудь съедобное. Осмотревшись по сторонам, я не узнавал район, в котором вырос. Пустующие серые дома с разбитыми стёклами в оконных проёмах мертвецки стояли в глухой тишине. Только ветер нарушал покой вымершего города, неся обрывки газет, сигаретных окурков и прочего мусора. Куда же делись люди? В голове не укладывалось то, что столь многолюдный район в раз опустел, будто всех убрали властной рукой куда-то во вне. Нет, я не мог поверить в то, что все погибли. Я был жив, значит, должен был остаться кто-нибудь ещё, обязательно должен. Лелея эти мысли в своей голове, я подошёл к супермаркету и, забыв про осторожность, шагнул вовнутрь через главный вход, скрепя стеклом на ботинках. Скидывая в сумку банки с консервами, я услышал звуки движения у соседнего стенда. От неожиданности меня передёрнуло, а спустя несколько секунд я замер с ножом в руках, которым пытался открыть одну из банок тушёнки. На меня смотрела здоровенная собака с полностью чёрными глазами. Скомканная жёсткая шерсть этого существа стояла дыбом, из оскалиной морды капала слюна. В следующее мгновение произошло то, чего я боялся: собака начала приближаться с неистовой скоростью, сумка выпала из рук. Прыжок, и я падаю под весом этого чудовища, успев загородить лицо левой рукой. Собака начинает драть мою куртку, пытается пробраться к свободной от одежды коже, сердце колотиться с неистовой скоростью, в голову бьёт адреналин. Чудом мне удаётся засадить в шею этой твари нож, скуля, она отпускает мою руку. Настала моя очередь нападать. Рывком я выхватываю топор из спортивной сумки и начинаю зажимать в угол раненого зверя. Она скалиться, пытается достать, но рана даёт о себе знать, и я успешно уворачиваюсь. Загнанному зверю ничего не остаётся, как прыгнуть с надеждой достать своего обидчика. Собака падает на пол с проломленным черепом, я начинаю молотить её топором с лютой ненавистью и нервозностью на лице. Успокоившись и сев между полок, я вытираю пот с лица. Я живой. Кровоточит рука, но это мелочь, главное, я живой. Так произошло моё первое знакомство с живностью в этом новом мире.
Закурил. Матерясь, на чём белый свет стоит, начал обрабатывать руку, выкинув остатки порванной куртки. Перебинтовался, закинул пару бутылок водки в сумку и начал подъём на второй этаж, держа наготове топор и вытащенный из собаки нож. На втором этаже, к моему удивлению, никого не было, зато там были магазины, которые ещё не были разграблены. Дважды мне сегодня везёт. Сменив джинсы, которые показали свою некомпетентность в движениях, на спортивные штаны милитари, решил поменять ботинки с изрезанной подошвой на берцы. Натянул свитер, одел куртку, тоже милитари, с множеством карманов, начал разбирать свою сумку. Нашёл рюкзак, в который сразу была переложена основная масса тяжестей. Спортивный магазин угостил меня ножами, пневматикой, явно не нашего производства, патронами, фонарём. Заодно захватил запасные батарейки. Побродив с полчаса по магазинам, я решил, что уже достаточно укомплектован и ничего лишнего тащить на себе не стоит. Перебрав ещё раз шмотки, выкинув то, что показалось мне всё-таки лишним, я закинул рюкзак за спину и, повесив сумку на плечо, решил выдвигаться отсюда, пока никакая новая тварь не появилась на моём пути. Не смотря на то, что левая рука ныла, я чувствовал себя спокойнее при наличии заряженной пневматики. Почему-то у меня была уверенность, что хотя бы метров с 20-30 она завалит зверя. Тем временем на улице вечерело, тьма начинала окутывать мёртвые постройки серого города. Нужно было искать место для ночёвки, двигаться во тьме: явное самоубийство. Не стоит спешить, когда ты не уверен в следующем метре земли под ногами. Заночевал я в детском садике, запершись в подвале. Впереди был тяжёлый день, второй день в городе, казавшемся чужим. Не было уверенности в том, что он наступит, хотелось жить, нужны были силы, много сил. И тут подкрался сон.