Осень иссякла, льдом затянуло лужи, утром мороз на стекле наплетает кружев, этот ноябрь безрадостен и простужен, плотно замотан тучами, одинок. Кашляет, холодит на мосту перила; я же себе еще в августе говорила, что не приду сюда больше - да вот, сдурила, не удержала ног.
Где ж мое лето? – разменяно на монетки, на медную звенящую лабуду. Там, в ботсаду, мы топили ее в пруду. Солнце на нас смотрело, прищурив веки – два бесконечно любящих человека, штопающих друг другову пустоту.
В августе было легче и словно старше; ты забегал на минутку и все спешил, я поступала. Кто-то за нас решил, что не судьба – и мы расходились дальше, в наших словах появился оттенок фальши, я не звонила, и ты не звонил – ведь знал же, что в телефонной трубке не свет, как раньше – странная напряженная тишина. Ты приезжал, когда я была больна, брал меня за руку, молча садился рядом. Взгляд твой был чужд, незнаком - словно бы украден; ты уезжал, и я снова была одна.
Осень меня убаюкала, приласкала – я тебя не теряла и не искала, я погружалась в сентябрь. Как ты сказал бы – яро играла в жизнь. Солнце ложилось пятнами на асфальте, ветер ерошил волосы, ежил платье, мы не встречались – правда, с какой же стати. Видимо, не срослись.
Это почти по-божески – чем богаты, тем и делились; что вы, какая плата. Как и любили, любим – своих крылатых, как и хотели – верим в свою мечту. Каждый в своей реальности, как и надо, только вот мы не вместе – а словно рядом: где-то внутри остались стоять заплаты, шитые на друг другову пустоту.