ОПРАВДАНИЯ
Признаться, я совсем не изучал
Искусство сотворения стиха…
Он как-то сам неясно зазвучал…
Так первый раз кузнечные меха
Легонько выдохнув, неясный звук рождают
И тремоло огня не слышно в этом соло,
И дремлющий металл ничто не пробуждает;
Глагол рифмуется с глаголом;
Движение растёт, дыхание творя,
Под углем чёрным алая заря
Сменяется сияньем красно-белым;
Но дышит мех, рукам послушный смелым,
Пылает уголь золотом хрустальным,
Металл светлеет в голубом потоке
И будто огненный прокалывает шар,
Где трепетное тремоло огня
Уже поёт, чаруя и маня.
Кузнец спешит от горна к наковальне,
В руке клинок и в лица пышет жар…
И вдруг движеньем точным и стремительным
Наносит поэтический удар
По прилагательному
существительным.
Здесь налицо три составляющие дара:
Места, моменты, сила каждого удара,
Но сам Гефест не разгадал бы тайну,
Когда–бы не узнал её случайно…
Из тысяч кузнецов, работавших не в лад,
Был лишь один, кто сотворил булат.
Прочту я тысячу книг – мне тайны не постичь –
Булат стиха мы век не разгадаем.
Года бегут, мой зреет, зреет плод…
А если вдруг за этим урожаем,
Быть может, скоро кто-нибудь придёт,
Рак приползёт или прилипнет ВИЧ ?
“Привет” – скажу - “Кузьма Кузьмич,
Ты погоди меня не кушай -
Я здесь “стишок” не дописал…”?,
Да он бы так меня послал…,
Что у меня б завяли уши.
Гонимый ужасом, поэтому спешу,
Рифмую и рифмую окончанья,
Чтоб время одолеть и расстоянье,
И, может, что-то внукам расскажу.
“Мой дед был не алкаш, чегой-то там кропал…
О чём-то мыслил и мечтал быть может” –
Подумают…- И стих мой не пропал…
(Подумаю… и… изморозь по коже.)
Прости мне, друг, такую слабость,
Необъяснимую пока,
Но я боюсь, что в ДНК
Мне вцепится такая гадость,
Что станет мне не до стихов.
А потому я сам готов
С тобою разделить сомненья
По поводу “произведенья”,
Чтоб не читал ты понапрасну,
Надеясь на финал ужасный,
Что кровь твою заледенит,
Прольётся в печень алкоголем
И, наконец, всё исцелит
Духовной, истинной любовью.
Оставим классику, почтим её законы, -
Мой Россинант глядит не в эту степь.
Пускай Отелло душит Дездемону,
Хоть подвиг этот и весьма нелеп.
Пускай Джульетта колется кинжалом
И Гамлет падает, пронзённый ядом лжи,
Пусть глупый Лир, обыгрывая жалость,
От голода и холода дрожит.
Пусть в классике стреляют и фехтуют,
Пусть всюду ненависть, предательство и ложь –
В своих стихах я вижу цель другую
И я надеюсь ты меня поймёшь.
Вступая в храм поэзии волшебный
Склоняю голову пред тенями богов,
Молюсь и чту, и замер в восхищеньи:
Всё ими сказано…И как!
Но вот вопрос: чем вызвано подобное горенье,
Что в душах светлые родит потоки слёз?
Законы жанра может быть нарушу,
Когда тебя, о Муза, я спрошу
О той субстанции, что мне волнует душу,
Когда стихи задумчиво пишу.
Как рушатся законы сохраненья
Энергии?…Давно погиб поэт,
Безмерно чтим, но всё же недвижим,
“Я помню – шепчет – чудное мгновенье” –
И я воспламеняюсь вместе с ним!
И просветляется уснувшее сознанье…
(А проза опыта молчит уже несмело,
Теряя вид и взгляд и осязанье…)
И, будто мимолётное виденье,
В пределы памяти уходит каравелла.
Забыта физика, отброшены сомненья,
Я полон сил, энергии…- расцвет!
(И снова мне шестнадцать лет…
Прекрасен мир и белый свет),
Но… я “технарь”, а не не поэт,
Возможно потому и лира
Моя бренчит лишь об устройстве мира,
Других в моей палитре красок нет –
Специалист подобен флюсу,
И в этом всё… и минусы, и плюсы.
Возможно я во всём ищу закон –
Явленья тайную причину…
Так средь листвы хамелеон,
(Весьма внимательный мужчина)
Вращая перископы глаз,
Порой выслеживает муху
Недвижимый минуту, час…
Ему уж голод сводит брюхо,
Но будет ждать он целый день,
Чтоб в нужный миг одним броском
Накрыть желанную мишень
Длиннющим, липким языком.
Поэт же, разгоняя мглу,
Презревши цель хамелеона,
Открыл, что… “ветру и орлу,
И сердцу девы нет закона”.
* * *
Пустыня белая лежит передо мной...
На посох опершись шагаю смело,
Склонившись непокрытой головой,
В неведомую даль пустыни белой.
Попутчика с собой я не беру -
Мой трудный путь весьма неоднозначен...
А посох, уподобленный перу,
Отметит все зигзаги и удачи.
Беру с собой лишь тень ушедших дней.
Такой рюкзак не окрыляет плечи
И с ним идти, чем дальше, тем трудней,
И времени полет уже отмечен.
Конечно, далеко мне не уйти...
Но сделан шаг - и я в пути отныне.
В пустыне белой есть конец пути
И только нет конца самой пустыне.
Кто ж провожатый мой?
Вергилий? Мефистофель? -
Дороги в ад никак не избежать... –
Индийский чай или бразильский кофе
В пути помогут посох удержать
И след его в пустынной белизне
Вас не петляя приведет ко мне.
Бурдюк с вином я не кладу в рюкзак
(Нельзя же нагружаться, как ишак!),
Но, если б вы, мой строгий следопыт,
Меня догнали на привале...
Да... если б вы не опоздали
С бутылкой крепкого вина -
Я отказался бы едва ли...
И мы б, допив ее до дна,
О том ничуть не горевали.
Мой следопыт и оппонент,
У нас в запасе время нет.
Вперёд, вперед, до первого привала
Пора спешить! Ведь времени так мало
* * *