Мокрая, тоскливая осень пришла в город тихо, незаметно. Это она убила все другие цвета, оставив лишь безысходно-серый безраздельно властвовать в угасающем мире.
Осень запрятала солнце за непроницаемые, свинцово-тяжелые облака, и оно напрасно силилось пробиться сквозь них, похожее на размытое пятно, язву на теле неба.
Человек проснулся от шепота дождя за окном – на мгновение ему показалось, что Она снова рядом, и что он слышит её тихое, умиротворенное дыхание. Но лишь на мгновение.
В серой, полупустой комнате было темно, а окно занавешено плотными шторами. Иногда резкие порывы ветра швыряли в стёкла капельки воды, как - будто кто-то стучался внутрь. Человек понял, что уже не сможет уснуть и что надо начинать этот очередной безрадостный день, так же ненужный ему, как прожитый вчера, и позавчера, и месяц назад…Аромат свежесваренного кофе заполнил кухню, но он пил горячий напиток, не чувствуя вкуса. Закурил, неловко обжигая пальцы огоньком зажигалки, но не почувствовал боли. Он давно привык жить, словно во сне, ничего не ощущая и не желая ощущать. Кухня казалась нежилой и заброшенной, как и вся квартира. На подоконнике в треснувшей вазе уже целую вечность стояли засохшие розы.
Их мертвые лепестки давно приобрели изжелта-серый оттенок и облетели.
В прихожей на вешалке висел её ярко-оранжевый плащ – случайное яркое пятно в холодной и пустой квартире, как и зонтик-трость, и шарф небесно-голубого цвета, брошенные на стул. Та, что оставила их, так любила лето, радостное сияние солнца, желтые тюльпаны, пение птиц и высокую-высокую радугу после теплого ливня. Она просто любила жизнь. Казалось, что хозяйка вещей вот-вот вернется и надо лишь подождать несколько минут, но он знал, что это не так.
Воспоминание, как всегда, острой болью отозвалось в висках.
Визг тормозов. Удар! Скрежет металла и звон бьющегося стекла, его собственный крик…
Горячая кровь…Темнота.
Он отделался простой царапиной на лице и кровоточащими, никак не желающими заживать шрамами, покрывающими всю его душу. Она погибла в ту же секунду, так и не успев ощутить ни боли, ни страха. А он остался жить. Но лишь затем, чтобы каждый день варить кофе на двоих, писать письма вникуда и ждать звонка в дверь: «Здравствуй, вот и я»…
Человек надел пальто и вышел в серую осень, прохладой дышавшую в лицо. Бесконечно одинокий, ничего не желающий и ни к чему не стремящийся, он шел вперед, глядя прямо перед собой. Догадывался ли он, что за поворотом ждала его смерть?
… Визг тормозов. Боль. Улыбка. «Здравствуй, вот и я»…