Заломила б, как раннюю ветку весеннюю,
Чтобы соки лились, не стыдясь, не расшаркиваясь.
Намотала б на палец, как лишнюю нитку костюма,
Полную ложной своей непредвзятой значимости.
Не писала бы писем, не скулила б гудками невзятых
Зимних трубок, полных отчаяньем дымным,
И из снов выковыривала бы тупой вилкой,
Как изюм из засохшей булки.
Но – нравишься…
И
Когда смотришь в глаза, тревожно становится детству
В упрямых запястьях, где красное-синее море
Смешалось с соленьями многих путей и несчастий.
И хочется плакать, как плачется только в траве
Полднем июльским, под яблоней или сливой.
И где-то недалеко непременно – колодец,
В котором – самые горькие страхи и дохлая кошка.