Мальчик, ты помнишь дуру из городка? Я вот по случаю твой раздобыла адрес… И телефон, но звонить не могу — рука слушает через раз. На размытом кадре ты улыбаешься где-то за тьму км, (будто бы мне) излучаешь парсеки света, и иногда, в пику серой моей зиме я позволяю себе тупо верить в это.
Мальчик, зачем же воля моим слезам, вдоль-поперёк разодрав контрол эс–исходник? Многого мне не надо, ты видишь сам: мой бесконтрольный приступ с хандрой погодной вылился в эти мутные строки, ****ь… Это моя, понимаешь, малыш, дорога… Я ещё много сумею напредставлять, и написать смогу бесконечно много.
Высказать всё, чтобы было о чём, спустя несколько дней или месяцев мучить нервы. Ты улыбаешься, ветреное дитя… первой ли я была, или двадцать первой жертвой, сознательно выкрученной из оси, дурищей великовозрастной и несмелой? Я не просила, (из нас — только ты просил), ну а глядеть на тебя — до конца глядела…
Если же выбросить начисто весь апломб, я по тебе реву неприлично часто… Ты осади слегка, не болей баблом, милый, не в этом прячется наше счастье… Может быть, выпадет в жизни ещё момент, выберусь к побережью пощёлкать виды… Адрес твой разыскал мне знакомый мент, ну, да — не бойся, тебя я ему не выдам.